ДОБРОВОЛЕЦ

Не в силах я медлить... Бежит мой покой, –
          Влечет меня к сече кровавой.
Светло наше знамя, его Всеблагой
          Покроет нетленною славой.

Века ты, о Дания, мощной была,
          Но буря недаром ревела:
Ты дрогнула... Ныне даль снова светла;
          О, слишком ты долго терпел!

Мы дышим отвагой; не властны над ней
          Врагов разъяренных угрозы;
Щиты наши лилий весенних белей,
          Мечи наши страшны, как грозы.

Мой дух закален, весь я полон огня...
          Спасибо, о мать, что пред битвой
От тайных тревог и сомнений меня
          Святой оградила молитвой!

Прощайте ж друзья! Отлетел мой покой,
          Влечет меня к сече кровавой.
Светло наше знамя – его Всеблагой
          Покроет бессмертною славой.

СТАРЫЙ ХОЛОСТЯК

Зажигают на елке нарядной огни,
А за дверью заветною дети толпятся
И смеются, и к скважине шумно теснятся...
О, как бьются сердца, как блаженны они!
Их отцы также счастливы нынче и юны...
Только я... О, зачем вас, уснувшие струны,
Пробуждать! Ведь на радость беспечную их
Я в замерзшие окна могу любоваться:
Подышу на стекло – и начнут расплавляться
Ледяные узоры цветов ледяных.
О, безгрешное детство! О, юность святая!
О, надежд легкокрылых смеющийся рой!
Всюду радость, – лишь я, о былом вспоминая,
Поникаю усталой своей головой.
Я один – в дни ль веселья, в годину ль ненастья;
вечный сумрак в душевной моей глубине.
«Он не знал никогда бесконечного счастья
Разделенной любви»... – говорят обо мне.
Да, мне сладкие грезы солгали, как сказки!
Я был беден и молод, а годы все шли...
И увидел я розу – волшебные краски
Мне блеснули в глаза... И надежду зажгли.
Все пред нею я жаждал излить, ослепленный,
Все, что звездам шептал я в час ночи бессонной...
Но другой подошел и сорвал мой цветок,
Мой любимый цветок, мой цветок благовонный...
Оттого-то, о дети, я так одинок,
                    холостяк, сединой убеленный!..