ЧАША

Жил в Фуле древний царь: Подруга, умирая,
Ему оставила свой кубок золотой, –
Последний дар любви, исчезнувшего рая
       Обломок дорогой.

Из чаши памятной, как дар руки любимой,
Любовник царственный пил всюду на пирах,
И аромат нашел святой, неуловимый
       На золотых краях.

И только он краев, бывало, прикоснется,
Как старая печаль жива в душе больной…
Воспоминание в душе его проснется.
       Глаза блеснут слезой.

Предчувствуя конец, царь роздал все владенья,
Но чашу сохранил. Угас огонь в крови,
Но Смерти Царь не дал в последние мгновенья
       Священный дар любви.

Чтоб унести с собой минуту упоенья,
Свой кубок золотой он осушил до дна.
И гордо кинул в глубь, где вечного забвенья
       Ждала его волна,

Взор угасающий с прощальною слезою
В пучину вод тебя ревниво провожал.
Заветный дар святой! Все прошлое с тоскою
       Он бездне отдавал…

И сердце царское в порыве сожалений
Спокойно встретило последний страшный час,
И, унося во мрак рой светлых сновидений,
       Взор царственный угас!..

………………………………………………..
………………………………………………..

О кубок прошлого! волшебною струею
В тебе кипит вино и наши жжет уста…
Последний пир настал… Прощается с землею
       Последняя мечта!

О Чаша полная бессмертными дарами
Любви, восторгами, всем, что нам жизнь дает,
Кто схоронил тебя под вечными волнами,
       Навеки пусть уснет!

ПРИЗНАНИЕ

Раз в жизни, раз один, прелестное созданье,
Со мною под руку вы шли…
Исчезнет многое, но то воспоминанье
Не меркнет – вы его зажгли!

Как новая медаль, в безоблачной лазури
Луна уснувших стерегла.
И ночь торжественно, без шелеста и бури,
Над сонным городом плыла.

Коты влюбленные в сенях глухих таились:
Пугал их гулкий шум шагов, –
Но с нами вдруг они слились, соединились,
И шли, как тени, вдоль домов.

Дышала ваша грудь, как все кругом, привольно.
Ласкал вас бледный лунный свет…
Вдруг что-то сорвалось и прозвучало больно,
Как слабый, горестный привет,

Души твоей всегда победно-горделивой,
Истерзанной душе моей…
Как стон младенческий и трепетно-пугливый,
Как смерти тень, как сонм теней,

На милом облике, твой голос беспощадный
Фальшивой нотою звучал.
И много грустного, зловещий и злорадный
Мне на прощанье рассказал.

О, Ангел-Женщина! Ты жалобно твердила:
“Все тленно в суете мирской!
Везде сквозь жалкие румяна и белила
Мелькает эгоизм людской.

“Красавицею быть – бесплодное страданье,
Хоть как позор блестит оно; –
Удел танцовщицы, бесстыдного созданья…
А сердце доверять – смешно!

“Любовь и красоту забвение уносит,
И давит робкий их укор.
И жадной вечности презрительно их бросит,
Как никому не нужный сор!

………………………………………………..
………………………………………………..

Волшебный лунный свет, глубокое молчанье,
Тоскливое желанье жить,
И безнадежное жестокое признанье,
Мне трудно, горько вас забыть!

* * *

Он отрок был в кудрях чернее ночи,
С глазами цвета волн, с мечтой в больших глазах…

Полунагой, в тени шатра сидел он, молча глядя
На жеребят, пасущихся вблизи. Шуршал ковыль

И мрак ложился над долиной. С далью
Она слилась, сожженная пожаром солнца…

На опечаленном дубу цикады пели. Кое-где
Блестящих ящериц змеился след блестящий…

На жеребят глядел, на спящих сном усталым
Цыган, печальный отрок, и мечтою

Он берег дальний видел. Ему снился
Пустынный берег, ветер, опьяненный солью

Морскими травами расшитые утесы,
И апельсинами пылающие барки,

В даль ярко-синюю плывущие безмолвно
Чтобы исчезнуть в ярко-синей дали…

И снилась ему глубь морей хрустальных,
Зеленая волна, в которой в жаркий полдень,
Как молодой дельфин влюбленный, он играл.

Трепал коварный ветер скорбные деревья,
День отзвучал… В затишье знойном отрок

Сидел, лаская старую гитару в полусне
И песню пел – про море пел он тихо…