В 1917 г. закончил Гельсингфорский университет, магистр философии. По убеждениям социалист, примкнул к меньшевикам, выступал за предоставление финноязычному населению Ингерманландии культурной автономии. Делегат съездов ингерманландских финнов, проходивших в Петрограде в 1917-18 гг. В 1917-19 гг. ректор Колпанской учительско-кистерской семинарии. В 1919 эмигрировал в Финляндию, где принимал активное участие в организациях ингерманландских эмигрантов. Его дочь Аале Тюнни стала известной финской поэтессой и переводчицей.
Как переводчик на русский язык Тюнни участвовал в «Сборнике финляндской литературы» (П.: 1917), составленном В. Брюсовым и М. Горьким. Там, помимо его переводов из финской прозы и драматургии, находим и единственный (по крайней мере опубликованный) поэтический перевод.
ИЛЕРМИ
Илерми, суровый воин,
На коне в храм Божий въехал,
И сказал, средь храма стоя:
«Не таков я, как другие!
Во грехах моих не каюсь,
Не нуждаюсь в силах Неба!»
Со стены он слышит голос, –
Молвил слово образ Девы:
«Ты покаешься, увидев,
Как твой дом пожрет огонь!»
Илерми, упрямый рыцарь,
Звякнул, брякнул медной броней,
Поспешил из храма в поле, –
А на месте дома пепел!
Крикнул Илерми упрямый:
«Я воздвигну здесь дом новый
Лучше прежнего гораздо!»
Илерми, бесстрашный рыцарь,
Въехал к самому амвону,
Дерзко хвалится во храме:
«Не таков я, как другие!
Не склоню главу покорно
Пред неправым наказаньем!»
Со стены он слышит голос, –
Говорят уста Иисуса:
«Ты падешь во прах, увидев
В саване твою жену!»
Илерми, смельчак безумный,
Бьет коня тяжелой плетью,
Быстро скачет вон из храма,
Видит: умерла супруга!
Он вскричал у ложа смерти:
«Я найду жену другую,
Лучше этой, краше этой!»
Илерми, суров и гневен,
К алтарю отважно скачет,
Говорит бесстрашный рыцарь:
«Не таков я, как другие!
Не жалею я о прошлом,
Я несусь вперед, как буря!»
И в ответ ему с угрозой
Златоризый образ молвил:
«Ты узнаешь жалость, воин,
Как твой сын ума лишится!»
Илерми, безумно храбрый,
Бьет копьем о камень пола,
Мчится бурей в чисто поле,
Видит: сын его безумен!
Он схватил свою секиру,
Поразил секирой сына,
Распластал его средь поля,
Диким голосом воскликнул:
«Я рожу другого сына,
Лучше будет, чем погибший!»
Илерми, орлу подобный,
Чрез окно во храм ворвался,
Конь его на богомольцев
Дышит огненным дыханьем,
Очи молниями брызжут,
Но еще страшней сам рыцарь,
В стременах стоит железных.
«Не таков я, как другие!
Не прошу пощады Неба,
Пусть железо нас рассудит!»
И тогда суровый голос
Грянул с неба голубого:
«Воин, ты убавишь спеси,
Как войдешь в пределы смерти!»
Илерми, суровый воин,
Слышит: треснул пол во храме;
Видит – пламя под ногами…
Тут кровавою секирой
Отрубил себе он руку
И ее, с перчаткой вместе,
Гневно бросил в стену храма.
И сказал, ввергаясь в пламя:
«Раньше годы храм разрушат,
Чем сойдет перчатка с камня.
Стены эти пылью станут,
Не истлеет кость руки –
До тех пор, пока на смену
Не придут иные люди,
Что пред смертью не отступят,
Не робеют пред могилой!»
Шпоры бьют коня по ребрам,
Пламя шлем златой скрывает…
Но блестит на сером камне
Сталь перчатки и поныне.