ПЕТР ЯКОБИ
1876 (1877 по н. ст.), СПб. — 1941, Котласлаг, Архангельская обл.
Окончил петербургское Училище правоведения (1898). Состоял в прокурорском надзоре (1906–1916), был прокурором рижского суда (1915–1916) и начальником отделения по уголовным делам Министерства юстиции. Выпустил сборники «Стихотворения» (СПб., 1904), «Струны» (Витебск, 1910), под псевдонимом печатал фарсы. В 1919 г. из занятого большевиками Петрограда выехал в Ригу. Был почетным членом Русского национального союза (1929–1931), товарищем председателя Русского юридического общества. В качестве консультанта Министерства юстиции Латвии участвовал в разработке латвийского законодательства; награжден орденом Трех звезд. Активно сотрудничал в русскоязычной латвийской печати. 13 мая 1940 г., после ввода советских войск в Латвию, арестован органами НКВД, за «антисоветскую деятельность» осужден на десять лет лагерей. Умер в заключении. Насколько можно судить по переводам Якоби, любимым его иностранным поэтом был Андре Шенье — переводы из него встречаются в каждом из его изданных в России сборников.
НИСЕТО ДЕ САМАКОЙС
(1820–1885)
ЛАСТОЧКА
О, ласточка! куда среди лазури
Ты быстрая, усталая спешишь!
О, как стонать ты будешь в вихре бури —
Под мирный кров, увы, не прилетишь!
Лети ко мне в суровую годину —
Я гнездышко под ложем помещу...
Потерянный, как ты — кляну чужбину:
Возврата нет! — в изгнаньи я грущу.
Оставил я, как ты, свой кров родимый,
Для всех я чужд и чуждо все кругом,
Среди невзгод в чужих краях гонимый,
Я не могу вернуться в отчий дом.
О ласточка! о дорогая пташка!
Лети ко мне, — ты будешь щебетать —
И вспомним мы о родине, бедняжка,
И буду я и плакать, и мечтать.
АНДРЕ ШЕНЬЕ
(1762–1794)
ПОСЛЕДНЕЕ ПРОСТИ
(7 термидора 1794 г.)
Как луч, последний луч, как тихий вздох зефира
Живит остаток дня, — так шлет
Пред плахой мне привет, привет прощальный лир:
Быть может, скоро мой черед.
И не успеет час в своем круговращеньи
На пестром, бдительном пути —
На шестьдесят шагов разбитом протяженьи —
Дозором звонким обойти,
Как, может, смертный сон, ужасный сон могилы
Навеки вежды мне смежит...
И, прежде, чем мой стих, томительно-унылый,
Строфу созвучьем заключит,
Наш вербовщик теней, — предвестник смерти властной,
Постыдной стражею храним,
Быть может, мрачный свод среди толпы безгласной
Наполнит именем моим...
Один блуждаю я, оттачивая стрелы
В защиту правды и добра,
Преступность и порок разит полет их смелый.
Но... доживу ли до утра?
Сомкнутся, вдруг, уста, твердящие созвучья,
И свяжет руки мне палач...
О, сердце скорбное, в годину злополучья
Ты умираешь... Доблесть, плачь!..
.......................................................................
Чуть поведет меня наш страж средь молчаливой
Толпы, собравшейся кругом,
Тем, кто знал меня до страшного призыва,
Я буду вовсе незнаком.
Когда в моих руках оружью чести — шпаге
Блеснуть уже не суждено,
Оружьем, смоченным в иной, чернильной влаге
Мне миру послужить дано.
Ужели умереть средь воплей исступленных,
Оставив полным свой колчан?
Не растоптать червей, в своей грязи рожденных,
И пощадить разбойный стан?
Со мной вступившийся за попранное право
Мой верный друг — мое перо.
Пусть справедливый гнев им водит, в мысли здравой
Превознесся над злом добро!..