На главную страницу

КЛАРА АРСЕНЕВА

1889, Тифлис – 1972, Москва

Печататься стала с 1913 года: сразу, как только начала писать: в ее письме к Александру Блоку от 23 декабря 1914 года есть фраза: "Пишу я по-настоящему около года". К Блоку ее направил Вячеслав Иванов, ибо Блоком поэтесса Клара Букштейн - тогда еще не взявшая псевдонима окончательно - была переполнена. Отзыв Блока был отрицательным, но стихи она писать не бросила, - видимл, Вячеслав Иванов на такую "терапию" и рассчитывал. Первую книгу "Стихи о жизни" Арсенева выпустила в Петрограде в 1916 году, вторую - "Стихи" - в 1920 году в Тифлисе. В советское время много переводила грузинских и армянских поэтов, - по сей день ее можно причислить к тем довольно многочисленным поэтам, известность которых колеблется (по изобретенной Э. Казакевичем системе категорий) между "справедливо забытый" и "несправедливо забытый", даже в антологию "101 поэтесса Серебряного века" (СПб, 2000) она не попала. Переводы из Тристана Дерема публикуются впервые, найдены они случайно - среди материалов готовившейся в середине 1930-х годов в издательстве Academia книги… Поля Верлена.


ТРИСТАН ДЕРЕМ

(1889-1941)

* * *

Ни хвороста, ни дров, в кармане ни гроша.
Улитки холодней увядшая душа.
И в трубках нет давно следа табачной пыли,
А в памяти сады тюльпановые всплыли.
И пышный их расцвет в горниле летних дней
Мерещится душе взволнованной моей.
Пригрезится - пока бормочет еле-еле
Фитиль, что гроздья фиг давно уже поспели;
И тяжестью корзин с плодами стол гнетет,
И сердце, точно челн, забвенье унесет.

* * *

Здесь тир бродячий был. Взамен
Его хозяйки благосклонной,
Мы сохраним, Жан Пелерен,
Лишь образ в памяти влюбленной.

Он опьянял меня, как хмель,
И так тревожил смех ее,
Дрожало сердце и ружье,
Никак не мог попасть я в цель.

Но ритмом звонким песен длинных
Не чествуй нынешней Елены,
Пропахнувшем ацетиленом,
И порохом, и карабином…

Где ж балаган Уистити,
Который, что ни год, древнее?
Там воздух синь от конфетти,
Там, может быть, я встречусь с нею.

АВЕТИК ИСААКЯН

(1875-1957)

МОЯ ПЕРИ
Ширазское предание

В полночный час, на берегу,
Своей любовью поглощенный,
Глаз оторвать я не могу
От волн певучих речки сонной.

О, кто она, чей вздох смутил
Мое безмолвие ночное,
И кто голубизною крыл
Блеснул над дремлющей волною?

Одели лунные лучи
Ее в мерцающие ткани.
Ее признанья горячи,
И в косах росных брызг мерцанье.

Едва блеснет заря, она
Вдыхает первый цвет весенний
И, словно зыбкий образ сна,
Вдруг исчезает в мутной пене.

Средь волн зеленых рождена,
В приюте, что лишь мне известен,
Любовь моей души она
И муза сокровенных песен.

Всю ночь на этом берегу
Сижу я как завороженный,
Глаз оторвать я не могу
От волн певучих речки сонной.

* * *

Пускай от родины вдали
Мне умереть дано,
В объятья матери-земли
Вернусь я всё равно.

Уснуть бы в тихом поле мне,
Под яблоней весной –
Пусть белым цветом в тишине
Качнется надо мной.

Чтоб летом девушки пришли –
Их песни так сладки, –
Румяных яблок натрясли
В подолы и в платки.

Дни осени, печальны вы,
Как сны любви моей.
Пусть ворох вянущей листвы
Осыплется с ветвей.

Потом молчальница-зима,
Свершая свой полет,
Слезами нежными сама
Могилу занесет.