* * *

Пальмы гордые и лавры,
Кипарисы до небес,
Океан цветов роскошных,
Померанцев пышный лес.

Я шатаюсь, опьяненный
Ароматною весной.
Вдруг смотрю: передо мною
Колосок простой ржаной.

— Гей, земляк, — мне шепчет колос,
Наклоняясь тяжело: -
Чужды этому мы краю.
Что ж сюда нас принесло?

* * *

Теплый гром. Цветя, черешня
Пьет медвяную росу...
Я поднял листок иссохший
И задумавшись несу.

Все свежеет. В громе бури
Обновилася земля...
Ведь навеки омертвела
Только ты, душа моя.

ЖНИВО

Созревших хлебов золотые посевы
За селами, там, где лесов рубежи,
Склонили колосья до самой межи
С призывным шептаньем: «Мои жнеи, где вы?»

И жнеи сошлися. Направо, налево,
Срезая колосья налившейся ржи,
Задвигались быстро серпы, как ножи,
Под жнивные, старые вечно напевы.

Тоскливая, древняя песня плывет
Средь зрелых колосьев лепечущей нивы
И в пуще теряет свои переливы.
Плывет эта песня ко мне и зовет,
И в сердце как звонкие косы поет:
«Ты так же, брат, сеешь... а где твое жниво?»

* * *

Для тебя, отчизна предков моих,
Ничего не пожалею я на свете.
Я на целый мир воспел бы долы эти
И воздвиг дворцы на кладбищах твоих,
Рад бы я тебя душой (согреть),
Солнце взять и звезд небесных, золотых
И венок сплести тебе из них,
Чтоб сияла ты в добытом (цвете).
За тебя готов погибнуть я в бою
С той неправдою, что терпишь ты от бога.
И от сына своего слепого.
За тебя свою я душу погублю
И за это лишь прошу тебя, молю:
Не гони меня от своего порога.

НА РЕКЕ ВАВИЛОНСКОЙ

На реке вавилонской — и я там сидел,
На разбитую арфу угрюмо глядел.
Надо мной вавилонцы глумились толпой:
«Что-нибудь про Кармель, про Сион нам запой!»
«Про Сион? Про Кармель? Их уж слава в былом,
На Кармеле — пустыня, в Сионе — разгром!
Нет, другую вам песню теперь изберу:
Я родился рабом и рабом я умру.
Появился на свет я под свист батогов,
Вырос в рабской семье, средь отчизны врагов.
С детства я приучался бояться господ
И с улыбкой смотреть, как гнетут мой народ.
Мой учитель был пес, что на лапки встает
И что лижет ту руку, которая бьет.
Я возрос, будто кедр, что венчает Ливан,
Но душа моя — словно ползучий бурьян.
Пусть я пут не носил на руках, на ногах,
Но ношу в своем сердце невольничий страх.
Пусть мечтой о свободе душа пожила б,
Но ведь кровью я — раб! Но ведь мозгом я — раб!
Вавилонские жены! Лицо наклоня,
Проходите скорей, не взглянув на меня,
Чтоб не пало проклятье мое на ваш плод,
Не пришлось бы рабом наделить ваш народ.
Вавилонские девы! Держитесь вдали,
Чтобы тронуться ваши сердца не могли
И чтоб тяжкая вам не судилась судьба
Злобно думать в тиши: «Полюбила раба».

* * *

Те, что в холодных сердцах любви ни к кому не имеют,
Нам говорят, что они мир весь хотят полюбить.
Вот где сердец широта! В них каждому место найдется!
Только я в сердце таком место не стал бы искать.
Скажут они, что работают сразу для целого мира,
Где же народ на земле, пользу имевший от них?
Пусть только каждый распашет свое неширокое поле,
И зацветет вся земля цветом прекрасным везде.
Каждый трудится пускай только хоть для родного народа -
И все народы земли счастливы будут тогда.