На главную страницу

АЛЕКСАНДР ЧЕЛПАНОВ

1895 – 1935, расстрелян

Сын Георгия Ивановича Челпанова (1862–1936), автора знаменитого «Учебника логики», сохранившего значение до наших дней. Выпускник историко-филологического факультета Московского университета, преподавал латинский язык в школе. С 1920 по 1924 г. служил в Красной армии, затем стал научным сотрудником литературной секции Государственной академии художественных наук. В 1930-е гг. принимал участие в составлении русско-немецкого словаря, переводил с древнегреческого поэму Гесиода. Роковым для Челпанова стало т. н. «Дело немецко-русского словаря» (формально – «Дело по обвинению немецко-фашистской контрреволюционной организации на территории СССР (дело № Н9276)»), сфабрикованное в связи с политическими событиями в Германии. Всего по нему проходило 140 человек, среди них А.Г. Габричевский, Д.С. Усов, Г.Г. Шпет, Б.И. Ярхо и другие сотрудники ГАХН. Челпанов обвинялся в руководстве «контрреволюционной» ячейкой среди сотрудников редакции иностранных словарей, пропаганде германского фашизма при издании «Большого немецко-русского словаря» и систематической пропаганде террора в отношении руководителей Советского правительства. Был приговорен к расстрелу.


ПАВЕЛ СИЛЕНЦИАРИЙ

(ок.540)

* * *

Вместе с тобою мы сбросим, краса моя, наши одежды,
Чтобы нагому с нагой в тесном объятьи сплестись.
Пусть же не будет ничто между нас: мне и лен тонкотканный,
Легкий покров на тебе – Семирамиды стена.
С грудью грудь и с устами уста сочетайтесь: молчанье
Скрыть остальное должно: речи нескромной боюсь.



* * *

Целую ночь, покояся рядом со мною на ложе,
Горькие слезы лила радость очей Феано.
Чуть только Веспер свой бег направил к вершинам Олимпа:
«Близок денницы восход», – сетовать стала она.
Смертным ничто не по нраву, но если владыка твой – Эрос,
То киммерийская ночь будет желанна тебе.


* * *

Клеофантида! Скажи: каково для двоих упоенье,
Если обоих Эрот с равною силой стремит?
Есть ли Арей, или срам, или ужас такой, что возмог бы
Силой внезапной разъять слитые страстью тела?
Если бы члены мои опутаны были сетями,
Теми, что сладил Гефест хитрым искусством своим, –
Все же, с тобою сплетясь, прелестница, стан твой обнявши,
Я наслаждаться бы мог негой касаний твоих.
Было бы мне нипочем, госпожа, кто бы нас ни увидел –
Путник, сосед иерей или супруга моя.