На главную страницу

ДМИТРИЙ КРАЧКОВСКИЙ

1893, СПб — 1976, Траунштейн, Германия

В русскую литературу этот человек вошел как поэт-эмигрант второй волны, выпустивший на Западе более десятка поэтических сборников под псевдонимом «Дмитрий Кленовский». Между тем его первый сборник — «Палитра» — вышел в 1917 году в Петрограде под настоящей фамилией. Второй сборник, «Предгорье», был подготовлен в 1923 году в Харькове, но так и не вышел. В 1924 году в «Антологии украинской поэзии в русских переводах» были опубликованы несколько переводов из Максима Рыльского, в раннем своем творчестве удивительно близкого будущему Кленовскому. Крачковский жил в Харькове, работая редактором и переводчиком технических текстов с украинского и — в основном — на украинский язык. В 1943 году, воспользовавшись немецким происхождением жены, он уехал в Германию, где и остался до конца жизни, к поэтическому переводу, насколько известно, не обращаясь, начисто отрекшись и от «Палитры» 1917 года, и вообще от всего раннего творчества. В письме к архиепископу Иоанну Санфранцисскому, в миру Дмитрию Шаховскому, от 31 июля 1958 г. Кленовский-Крачковский писал: «Те 30 лет, что протекли между моей первой книгой („Палитра“) и второй („След жизни“ — 1950 г.), я провел не в поэтическом совершенствовании, а… в полном молчании». Кленовский лукавит: в 1924 году он еще печатался, в 1943 году (в Симферополе, под псевдонимом из одной буквы «К.») уже печатался. Симптоматично для советской эпохи, что последней поэтической работой Крачковского в СССР были поэтические переводы, в эмиграции поэт вернулся к оригинальному творчеству. В 2011 году в издательстве «Водолей» в серии «Серебряный век: Паралипоменон» вышло подготовленное О.А. Коростелевым «Полное собрание стихотворений» Кленовского, вместившее также и все его известные поэтические переводы.


АНРИ ДЕ РЕНЬЕ

(1864—1936)

* * *

Какой романский принц иль сумрачный прелат,
Наскучив сплетнями двора или конклава,
Вокруг дворцов своих громады величавой
Искусною рукой раскинул этот сад?

О чем мечтал он здесь сто лет тому назад?
О призраке любви, о блеске прежней славы?
Воспоминаньями борьбы или забавы
Туманился порой его потухший взгляд?

Кто знает! Но в тени покинутого сада,
В аллеях, где царит безмолвье и прохлада,
Осталась чья-то грусть и чей-то вздох немой.

И летним вечером так нежно и печально
Сливаются в аккорд мелодии одной
Фонтанов тихий плеск и листьев шелест дальний.

НЕУМЕЛЫЕ ПОДАРКИ

Ни яркие цветы, ни тихий зов свирели,
Которой говорить мои уста умели,
Ни пряники медовые в тени
Корзины круглой, ни голубка, ни
Заманчивый венок, что для нее плету я, -
Не привлекли ко мне фавнессу молодую,
Что пляшет на опушке, при луне.
Она обнажена. В волос ее волне
Оттенок рыжеватый. И мне ясно,
Что сладость пряников ей кажется опасна,
И мщенье диких пчел за мед — ее страшит;
А в памяти ее голубка воскресит
Какой-то прежний час, во мраке бывший белым…
И пенье флейты той, которая несмело
Рассказывает ей желания мои -
Напоминает ей о брошенной в пыли,
Обветренной, отеческой и славной
Сатира коже или шкуре фавна.

МАКСИМ РЫЛЬСКИЙ

(1895—1964)

* * *

А где-то есть певучий Лангедок,
Поля и рощи Франции веселой,
Где в солнце тонет каждый городок,
И в виноградниках зеленых — села.

И есть Марсель, где воздух чист морской,
И есть Марсель, мудрец с душой гамена,
И Тараскон, где — в день счастливый свой -
Нам рассказал Додэ про Тартарена.

И остров есть, что осиял Шекспир,
Где Диккенс улыбался сквозь туманы,
Пока в Сибири длился снежный пир,
И в глубь Сахары плыли караваны.

О милый мир! О виноградный сад,
Сходящие смеющиеся пары!
Благословен да будет виноград —
Осенний плод весеннего пожара.

* * *

В горах, среди утесов и снегов,
Откуда жизнь людская не видна нам,
На небе выступает из тумана
Сосновый сруб, убежище орлов.
Пока метель наносит свой покров,
И в черном гневе мечутся бураны,
Мы здесь играем в кости, варим плов,
И допиваем, не спеша, стаканы.
Когда-то, — так нам говорит поэт, -
В такую ночь здесь отдыхал Манфред,
Чтоб снова в бой вступить с Непобедимым.
Так мы, — лишь день проснется молодой, -
Уйдем в свой путь по пропастям и льдинам,
Чтоб в кости перекинуться с судьбой.

* * *

В полдневный час, в день сбора винограда
Ее он встретил. Торопя мула,
Она обратно ехала из сада,
Свежа, как рай, как счастье — весела.

И он спросил6 Какая бы награда
Тебя приворожить ко мне могла?
Она ж в ответ: Свети с утра лампаду
Киприде доброй. — Хлыст свой подняла,

Ударила мула с веселым криком,
И тот, смешно прижавши уши, мигом
Умчал ее. Лишь вьется пыль, как дым.

А он стоял, — лишь сердце билось, радо,
И молвил: «Хорошо быть молодым
В полдневный час, в день сбора винограда».