На главную страницу

СЕРГЕЙ РАДЛОВ

1892-1958

Муж поэтессы Анны Радловой, выдающийся театральный деятель, вместе с ней "за сотрудничество с фашистами" отбывший долгие годы в сталинских лагерях, - реабилитирован был еще при жизни. Переводил античную драматургию, наиболее известен из его работ перевод комедии древнегреческого автора Тита Макция Плавта "Два Менехма". Появление его имени среди переводчиков лирики несколько неожиданно, однако для полноты картины - необходимо: в 1911 году журнал "Аполлон" опубликовал большую подборку Стефана Георге, в переводах В. Чудовского, СМ (видимо, Сергея Маковского) и Сергея Радлова, притом Радлову достались самые знаменитые стихотворения Георге. Их и воспроизводим.


СТЕФАН ГЕОРГЕ

(1868-1933)

КОВЕР

Здесь звери в зарослях с людьми сплелися
В союзе чуждом, спутаны шелками,
И синих лун серпы, мерцая в выси,
Застыли в пляске с белыми звездами.

Здесь пышные средь голых лилий пятна,
Одно с другим так дико-несогласно.
И никому разгадка непонятна...
Вдруг вечером все оживет безгласно.

И мертвые, шурша, трепещут ветки,
И люди, звери, затканы узором, -
Все из причудливой выходят сетки
С разгадкой ясной и доступной взорам.

Она не в каждый час, желанный нами,
Не ремеслом в наследие от предка -
И многим никогда - и не речами, -
А в образах дается редким редко.

* * *

Сегодня мы не выйдем в сад безмолвный...
Хоть, может быть, в иной, нежданный час,
Дыша чуть слышно, аромата волны
Забытой радостью и нежат нас, -

Теперь они лишь тени шлют с собою
И темными страданьями страшат.
Взгляни в окно, - как вихри после боя
Устлали трупами затихший сад!

На воротах, с железно-ржавых лилий
Слетают птицы на листву сухую
Иль у пустых цветочных ваз застыли
И мерзлую пьют воду дождевую.

* * *

К тебе с благим пришел я заклинаньем:
Вечерних свеч тебе зажжен был пламень,
И высший дар принес я с упованьем -
На черном бархате алмазный камень.

Но ты не видишь жертвоприношенья,
Светильников с поднятыми руками,
Ни чаш, где дым прозрачного кажденья
Теплом сияет в темном строгом храме.

Ни ангелов, скрывающихся в нише
И отраженных на граненых стеклах,
Ни жгуче-робкой просьбы ты не слышишь,
Ни полувздохов сумеречно-блеклых...

Не знаешь, как пред крайнею ступенью
У алтаря молитву шлет желанье...
И с вялым холодом недоуменья
Берешь ты камень - жарких слез мерцанье.