ДВОРЦУ ПАВЛА ПЕРВОГО В ПЕТЕРБУРГЕ

Сокровищ не щадя, какой монарх-гордец,
Преграды серебром преодолев спесиво,
На удивленье всем такой взрастил дворец?
Так солнце в долах взращивает нивы.

Он сообщил тебе величественный вид.
Искусною рукой он подобрал каменья
Снаружи, а внутри всё золотом горит.
На что потребен год, он сделал во мгновенье.

И между гулких плит струенье робких вод
Со всех сторон звучит. И пышность озарила
Тот горделивый храм, возросший в небосвод.
"Храм", – думал государь. Но этот храм – могила.

Когда же солнца лик восходит, осеня
Постройку мощную, то через воды эти,
О, сколько стрел скользит, отлитых из огня,
И падает на дно, не умеряясь в свете.

Смотрите, как хотят каналы вдоль дворца
О злодеянии поведать небывалом,
Свершенном близкими; как тешились сердца
Убийц, когда тоска и смерть прошли по залам.

М.

Вкруг тебя рой влюбленных –
Мотыльковая стая.
Всем казаться прелестной
Хочешь ты, дорогая.
Принимаешь с приязнью
Ты хвалебное слово
И обманной надеждой
Утешаешь любого.

Я затерян в их круге,
Жалят ревности стрелы,
Ни вниманьем, ни словом
Ты меня не согрела.
Скорбь мою и волненье
Если б ты погасила,
Чтоб любви беспощадной
Успокоилась сила!

Ты не знаешь, как жгуче
Это жадное пламя,
Как сгораю от горя
Я иными часами.
Всё ж ты мне драгоценна…
В сердце входит утеха.
Вот сижу и любуюсь,
Полон счастья и смеха.

ДРЕВНЕЕ ДМАНИСИ

Вот мне крепость от предков досталась в удел.
О Дманиси, чего б от тебя я хотел?
Как бесплодна, скалиста скупая гора,
Нет лесов, трав зеленых не видно ковра,
Плуг по склону в камнях не оставит следа,
Родниковая не заблистает вода,
И лоза не растет, чтоб, сорвав виноград,
У вина я в тоске попросил бы отрад.
Человек не взбирался по тропам на круть,
Божий глаз не хотел благосклонно взглянуть
На тебя, о Дманиси. В чем польза твоя?
Как с тобой поступить, не придумаю я.
Но хребет крепостные зажали зубцы,
Стены, храмы. В них наши живали отцы,
Башен рухнувших некогда гордая рать –
Вот истории предков святая тетрадь.
Я приветствую их неприступный приют,
Я теперь постою и подумаю тут.
О развалины прежних великих времен,
Ваш хозяин – обломок несчастный и он.
Я стою перед вами, поник головой,
В мыслях прошлое бродит чредою живой.
Но зачем? Я не буду его окликать:
Разве прожитое возвращается вспять?
Ум томится, и сердце на части я рву
Сказкой пестрой. Ее не найти наяву.
Сгинь же, крепость, исчезни в расселинах гор,
На мученья мои не притягивай взор.

* * *

О, не упрекай за неверность, красавица,
Твой милый с изменчивым сердцем не справится,
И вечную страсть не внушить ему, нет.
Душой будь прекрасна – вот лучший совет.

Что прелесть телесная? Произрастание
Цветка. Он расцвел. Но придет увядание.
И сердце, что внешней красой пронзено,
Превратно, непрочно. Изменит оно.

Души красота – свет небесной обители.
Он всё озаряет. О люди, вместите ли
Частицу сияющую божества?
Любовь к ней блаженна и вечно жива.

Бессмертие в ней затаилось. Ни случай,
Ни время ее не разрушит летучее.
Любви чистых душ невозможно увять,
Союз их скрепляет небес благодать.

Такая любовь – драгоценность. И в небе я
Не выбрал бы более сладкого жребия.
В лучах совершенства приходит она,
Бессмертною истиной осенена.

ОСЕНЬ В ОРПИРИ

Трупом Левиафана Орпири гниет.
Бродят аисты, пересекая болота.
Гнется ветвью душа. Средь рионских болот
Аист – как тонконогая тень Дон-Кихота.
Зябко в лужах последним лягушкам. Они
Шевелятся в пузыристых слизистых гнездах.
Въехал на дилижансе Октябрь. О, вздохни –
Полон насморками и простудами воздух.
Слава Грузии! От нехмельного вина
Имеретии все-таки я опьянею.
Как наседка зимою, земля холодна.
Сокрушаюсь о том, наклонившись над нею.
Жаба Лотреамона, оплакать тебе
Надо грязь эту, самую мощную в мире.
Всё же всем пантеонам, земле Дидубе
Предпочту я прогнившее тело Орпири.