ФИЛИПП ВЕРМЕЛЬ
1898, Москва - 1938, репрессирован
Поэт, близкий к "Центрифуге", автор поэтического сборника "Ковш" (1923), переводчик Байрона и Верлена, но главным образом - Мицкевича, работу над томом избранных произведений которого оборвал арест в марте 1938 года. При обсуждении проекта этой книги Ю.Н.Верховский так оценил переводы Вермеля: "Сонеты "Добрый день" и "Гробница Потоцкой" мне кажутся лучшими. Что же касается других лирических вещей, то переводы сделаны прекрасно". Полностью переводы Ф.Вермеля из Мицкевича, в том числе неоконченный перевод "Пана Тадеуша", увидели свет в книге "Стихи и переводы Филиппа Вермеля", выпущенной в 2000 году в Москве издательством "Возвращение" тиражом в 500 экземпляров.
АДАМ МИЦКЕВИЧ
(1798-1855)
ПЛАВАНИЕ
Сильнее шум; волнам морские твари рады.
По лесенке матрос взбежал в один размах
И, как паук, повис в невидимых сетях,
Свершая в высоте привычные обряды.
Ветр, ветр! Для корабля исчезли все преграды,
Он путы разорвал и в пенистых зыбях
Взлетает на волне и мчится в небесах
Сквозь облака, челом их рассекая гряды.
И с мачтою мой дух парит в ветров кипеньи;
Вздуваясь парусом, летит воображенье,
И исторгает крик невольно грудь моя.
И к кораблю на грудь я падаю плашмя,
И чую, в бег его вилось мое волненье -
Что значит птицей быть, о радость, знаю я!
ГРОБНИЦА ПОТОЦКОЙ
В краю весны среди цветений и услад
Увяла рано ты, о роза молодая,
Затем, что мотыльки былого, улетая,
Оставили в тебе воспоминаний яд.
На север, к Польше, - там мирьяды звезд горят, -
- Откуда в небесах дорога огневая?
Иль это пламенем негаснущим пылая,
Навеки выжег след твой безутешный взгляд?
О полька! - кончу дни и я в тоске унылой.
Здесь, близ тебя, мой прах пусть дружба погребет.
Из Польши путники ль сберутся над могилой,
Родимой речи звук мой сон на миг прервет.
А если вдохновит певца твой образ милый,
Он, видя близкий холм, и обо мне споет.
МОГИЛЫ ГАРЕМА
Здесь с гибких лоз любви незрелый виноград
К аллахову столу был срезан волей рока,
Из моря счастия и неги и услад
Похитил мрачный гроб жемчужины Востока.
Забвеньем вкруг могил цветущий дышит сад.
Тюрбан над плитами маячит издалека,
Как призраков бунчук, и временем жестоко
Истерты имена. Едва найдет их взгляд.
О розы райские! Вы отцвели не в срок
Над током чистоты, листвой стыда обвиты,
И взгляд неверного проникнуть к ним не мог.
Теперь один из них пришел в приют забытый.
Ему позволил я - прости меня, пророк!
Ведь со слезами он глядит на эти плиты.
СОН
Если принудит судьба тебя злая
Меня покинуть против желанья,
Не печаль меня, друг мой, и, покидая,
Не говори мне о расставаньи.
Пред утром последним пусть в ласках мгновенья
Пройдут - в них, как прежде, найду я отраду,
Когда же наступит пора разлученья,
Дай неприметно мне выпить яду.
К устам я устами прильну, а веки
Смыкать не буду, - и холод ночи
Меня обоймет, и усну я навеки,
Целуя ланиты, глядясь в твои очи.
Будет время мчаться над темной могилой,
Когда же настанет час воскресенья,
Ты вспомнишь о спящем далеко милом
И с неба сойдешь для его пробужденья.
Снова руками обоймешь меня сладко,
Прижмешь меня снова к нежной груди ты,
Проснусь - словно после дремоты краткой,
Глядясь в твои очи, целуя ланиты.