ВЕРА ЗВЯГИНЦЕВА
1894, Москва – 1972, Москва
После первых двух оригинальных сборников (1922 и 1924 гг.) на десятилетия превратилась в "присяжную" переводчицу, перелагая добротными русскими стихами – то всех подряд армян, то всех подряд украинцев, то всех подряд старинных персов. В 1964 году, с трудом и ценою непомерно "патриотических" стихов вернувшись в литературу, писала о тех годах:
ДРУГУ-ПЕРЕВОДЧИКУ
Для чего я лучшие годы
Продал за чужие слова?
Тарковский
Нет, мы не годы продавали –
Кровь по кровинкам отдавали.
А то, что голова болела, –
Подумаешь, большое дело...
И худшее бывало часто:
Считались мы презренной кастой,
Как только нас не называли!
Друзья и те нас предавали!
А мы вторую жизнь давали
Живым и тлеющим в могиле.
Достанет нашего богатства
И на тысячелетья братства.
Ты самого себя не слушай,
Не ты ль вдувал живую душу
В слова, просящие защиты!
Так на себя не клевещи ты,
Ты с фонарем в руках шагаешь,
То там, то тут свет зажигаешь,
Как тот же путевой обходчик.
... Вот что такое переводчик.
Переводить, конечно, приходилось разное. Но о том, каким замечательным мастером была она в переложениях персидских газелл и касыд, построенных на одной рифме, – читатель пусть судит сам.
ДЖАЛАЛАДДИН РУМИ
(1207-1272)
* * *
"Друг, – молвила милая, – в смене годов
Ты видел немало чужих городов.
Который из них всех милее тебе?" –
"Да тот, где искал я любимых следов.
Туда сквозь игольное мог бы ушко
Я к милой пройти на воркующий зов.
Везде, где блистает ее красота,
Колодезь – мой рай и теплица – меж льдов.
С тобою мне адовы муки милы,
Темница с тобой краше пышных садов;
Пустыня сухая – душистый цветник;
Без милой средь розовых плачу кустов.
С тобою назвал бы я светлым жильем
Могилу под сенью надгробных цветов.
Тот город я лучшим бы в мире считал,
Где был бы с любимой средь мирных трудов".
УБАЙАД ЗАКАНИ
(1270-1370)
* * *
Время настало, и снова мы пьем, как хотим.
Пост, и молитву, и четки оставим другим.
Словно цветы – свои головы гуриям бросим,
Души красавицам стройным навек отдадим.
Пусть же ничтожные шейхи твердят поученья, –
Мы, поднеся им вина, болтовню прекратим.
Долго ли видеть еще проповедника рожу?
Долго ли будет нас мучить он взором своим?
Ох, надоело поститься и лишь по ночам
Скромною пищей питаться, немилой очам.
Вот и прошел рамазан, и теперь ежедневно
Полную чашу вина подношу я к устам.
АБДУРРАХМАН ДЖАМИ
(1414-1492)
* * *
Ночью сыплю звезды слез без тебя, моя луна.
Слезы света не дают, – ночь по-прежнему темна.
До мозолей на губах я, безумный, целовал
Наконечник той стрелы, что мне в сердце вонзена.
Здесь, на улице твоей, гибли пленники любви:
Этот ветер – вздохи душ, пыль – телами взметена.
Если вдруг в разлуке стал я о встрече говорить –
То горячечный был бред, вовсе не моя вина!
С той поры, как ты шутя засучила рукава –
Всюду вздохи, вопли, кровь, вся вселенная больна.
О рубинах речи нет, нынче с цветом губ твоих
Сравнивают алый цвет роз, нарядов и вина.
По душе себе Джами верования искал, –
Все религии отверг, лишь любовь ему нужна.