На главную страницу

АНДРЕЙ КОРСУН

1907, Кисловодск – 1963, Ленинград

Имя этого поэта и переводчика известно практически всем, кто интересуется древнескандинавской литературой – и практически никто о нем ничего не знает. Родился будущий переводчик «Старшей Эдды» в дворянской семье. Учился в Государственном Институте Истории искусств на литературном отделении, курса не окончил. В 1925–1926 гг. работал препаратором в Химико-бактериологической лаборатории. По приезде в Ленинград служил библиотекарем: в 1931 г. в Центральном Доме Работников Просвещения, в 1931–1934 гг. – в Русском Музее, в 1934–1941 гг. – в Эрмитаже. С июня 1941 по октябрь 1945 г. – войсковой почтальон 19-й Армии. После демобилизации восстановился в Эрмитаже в должности научного сотрудника. Хорошо владел французским и английским, слабо – немецким и украинским (в более поздней анкете немецкий был заменен английским). С сентября 1960 г. то увольнялся, то восстанавливался на работе по инвалидности II группы. К этому следует добавить, что имя Корсуна мелькает в воспоминаниях о литературных кругах конца 1920-х гг.: в частности, достоверно известно, что уже тогда он писал стихи и наведывался в гости к М. А. Кузмину. Печататься как оригинальный поэт он не мог, как переводчик тоже востребован не был вплоть до послевоенных лет, когда он сблизился с выдающимся скандинавистом М. И. Стеблин-Каменским. Именно тогда, работая исключительно по подстрочнику, он создал главное, что связано с его именем: сперва переводы скальдических стихов для книги «Исландские саги» (Л., 1956), а затем монументальный перевод «Старшей Эдды» (статья и комментарий М. И. Стеблин-Каменекого. М.–Л., 1963), – которая вышла в год смерти Корсуна и была переиздана в БВЛ в 1975 г. трехсоттысячным тиражом. Отлично владея русским стихом, Корсун вынужден был сильно упрощать исландские формы и образы: такое было время, такова была цензура и самоцензура. Переводы Корсуна можно сравнить с более совершенными и виртуозными, к тому же выполненными с исландского оригинала переводами С.В. Петрова на сайте Тима Стридмана.


ЭГИЛЬ, СЫН ГРИМА ЛЫСОГО

(910–990)

ДРАПА ОБ АДЕЛЬСТЕЙНЕ

Вот владык потомок,
трех князей убивший.
Край ему подвластен.
Не исчислить подвигов
Адальстейна в битвах.
Я клянусь, о щедрый
конунг, – мы не знаем,
кто б с тобой сравнился.

Вплоть до гор страною
Адальстейн владеет.

ЩИТОВАЯ ДРАПА

Восхвалить хочу я
щит – подарок добрый,
славу коня морского.
Щедрый воин в дом мой
слово прислал привета,
в песнях я искусен,
пусть услышит каждый
песню, что сложил я.

ПЕСНЬ О ЩИТЕ

Слушай, воин смелый,
эту брагу Одина!
Пусть молчит дружина,
внемля пенью скальда!
В Хёрдаланде часто
будут слушать песнь,
что сложил я искусно,
о могучий воин!

ОТДЕЛЬНЫЕ ВИСЫ

*   *   *

Я пришел, отважный,
к Ингвару, что золотом
наделяет воинов,
с ним искал я встречи.
Ты, дарящий кольца,
отыскать сумеешь ли
между скальдов юных
равного мне скальда?

*   *   *

Дал искусный воин
Эгилю болтливому
за хвалу в награду
три морские раковины,
и яйцо утиное –
дар четвертый к прежним,
Эгилю на радость,
щедро он прибавил.

*   *   *

Мать моя сказала:
Ты корабль получишь,
с викингами вместе
уплывешь далеко.
К берегу направишь
дорогой корабль свой,
будешь смело в сечах
наносить удары.

*   *   *

Ты сказал мне, воин:
«Браги нету в доме»,
что ж тогда вы дисам
в жертву приносили?!
Бард, тебя за это
назову лукавым.
Но проделку злую
скрыл ты неумело.

*   *   *

Руны на роге режу,
кровь их моя окрасит.
Рунами каждое слово
врезано будет крепко.
Брагу девы веселой
выпью, коль захочу я,
только на пользу ль будет
брага, что Бард мне налил?

*   *   *

Альвир от браги бледен,
дай мне рог – я выпью, –
ливнем она из рога
сквозь усы прольется.
Ты беды не чуешь,
ливень мечей зовущий!
Слушай вису скальда –
Одина ливень шумный.

*   *   *

С конунгом норвежским
мне пришлось расстаться.
Не хвалясь, скажу я,
что едва ли Эйрик
трех, ему служивших,
вновь увидеть сможет.
Не вернутся трое
из чертогов смерти.

*   *   *

Пусть мечи сверкают!
Мы порою летней
подвигов немало
совершим, о воины!
В Лунд мы путь направим.
Песнь мечей суровая
будет раздаваться
на заре вечерней.

*   *   *

Ты напрасно, юноша,
выбрал это место.
Редко волчьей стае
ты давал добычу.
Не видал, как ворон
каркает над кровью,
как мечи с мечами
в сечах ищут встречи

*   *   *

Я с мечом кровавым
и копьем звенящим
странствовал немало,
ворон мчался следом.
Грозен натиск викингов.
Пламя жгло жилища.
В городских воротах
яростно я дрался.

*   *   *

У земли Ютландской
в сечу мы вступили.
Данов земли защитник,
викинг бился храбро.
Но недолго с Эйвиндом
эта битва длилась:
в волны прыгнул воин,
бросив коня морского.

*   *   *

Олав ярла в битве
поразил. Другого
прочь бежать принудил.
Он могуч в сраженьях.
Слишком часто Годрек
шел тропой неверной.
Адальстейн лишился
половины царства.

*   *   *

В буре Одина смело
шел убийца ярла.
Пал отважный Торольв.
На равнине Винхейд
травы зеленеют
над могилой брата.
Тяжко это горе,
но его мы скроем.

*   *   *

Поле грудой трупов
я покрыл, сражаясь
в буре стали с Адильсом.
С англами Олав юный
гром железный вызвал.
И мечи на вече
Хринг собрал могучий,
воронье насытив.

*   *   *

Путы рук звенящие
в дар мне отдал воин,
чтоб украсить ими
ветвь – гнездовье ястреба.
Я ношу запястье
на руке и славлю
конунга могучего
за подарок щедрый.

*   *   *

Брови хмурил горько,
но от доброй встречи
разошлись морщины –
лба нависшие скалы.
Конунг их раздвинул,
подарив запястье.
Хмурый взор мой ныне
снова ясным станет.

*   *   *

Женщину увидеть
я хотел. Она же
встречи избегала.
Прежде смело в очи
женщинам смотрел я,
ныне робко взоры
долу опускаю,
вспомнив Герд запястья.

*   *   *

Имя в браге Одина
я скрываю редко,
оттого что люди
могут догадаться.
Кто искусен в песнях,
тот на ощупь может
в висе, что сложил я,
тайну обнаружить.

*   *   *

Он сказал: рабыней
родилась жена моя.
Алчный Энунд, слушай!
Право на наследство
за женой бесспорно
по ее рождению.
В том готов поклясться, –
принимай же клятву.

*   *   *

Эйрик – могучий воин –
десять храбрых витязей
из моей дружины
в сече предал смерти.
Но копье метнул я,
и оно, вонзаясь
между ребер Кетиля,
жизнь мне сохранило.

*   *   *

Да избавят боги
нас от злого конунга,
что меня ограбил.
О великий Один,
да изгонит гнев твой
недруга людского.
Фрейр и Ньёрд, сразите
нечестивца карой.

*   *   *

Конунг, закон поправший,
мне судил изгнанье,
в том повинна Гуннхильд, –
Эйрик братоубийца
внял жены советам.
Отомщу как должно
женщине жестокой
за ее коварство.

*   *   *

Долго нес ущерб я,
хоть и не смирялся,
защищая право
на свои владенья.
Берг-Энунда ранил –
умер он, – а вскоре
землю я окрасил
кровью Хёдда и Фроди.

*   *   *

Мы сражались. Меч мой
красен от крови сына
Эйрика и Гуннхильд.
Гнев их мне не страшен.
Я тринадцать воинов
в битве предал смерти.
Бранный труд был тяжек,
я его исполнил.

*   *   *

Ветер храпящий рубит
море лезвием бури,
волны сечет крутые –
дорогу коня морского.
Ветер в одеждах снежных
рвет, как пила, зубцами
крылья морского лебедя,
грудь ему раздирая.

*   *   *

Долго плыть пришлось мне.
Часто против ветра
направлял я смело
бег коня морского.
Англии владыку
мне хотелось видеть,
и теперь предстал я
перед ним без страха.

*   *   *

Голову я
не прочь получить:
пусть безобразна,
но мне дорога.
Эйрик достойный
мне отдал ее, –
кто получал
подарок богаче!

*   *   *

Щедрый вождь дружины
мне глаза оставил
с черными бровями, –
подарил он жизнь мне.
Аринбьёрна смелость
помогла немало:
основаньем шлема
снова я владею.

*   *   *

Безобразно гневен
был страны хозяин.
Не поет кукушка,
коршуна завидев.
Снова, как бывало,
Аринбьёрн помог мне.
Руки дружбы крепкой
не дают упасть нам.

*   *   *

Фридгейр плох для битвы.
Воины! За мною!
Не получит деву
тот, кто боя ищет,
щит кусает, жертвы
всем богам приносит,
сам же смотрит в страхе,
смерть свою почуяв.

*   *   *

Льоту не откажем
в этой скромной просьбе.
С бледным воином славно
я мечом поиграю.
К битве приготовлюсь –
нет ему пощады.
Я ему сегодня
спор щитов устрою.

*   *   *

Меч вздымаю светлый,
в щит клинком врубаюсь.
Я мечу готовлю
пробу кровью Льота.
С жизнью распростится
бледный этот воин,
и орлов на падаль
будет звать железо.

*   *   *

Пламени потока
щедрый расточитель!
Дрогнул он, как видно,
оробел трусливый.
Воин, в битве медлящий,
устоять не может.
Злой бежит с поляны,
плешь мою завидя.

*   *   *

Пал людей убийца,
много зла творивший.
Льота скальд прикончил, –
Фридгейр, будь спокоен.
Платы мне не надо,
пламя вод дающий.
Копий стук люблю я,
тешусь их игрою.

*   *   *

Меч мой закаленный
от щита отпрянул, –
Атли Короткий сделал
сталь клинка тупою.
Воина болтливого
сокрушил я все же,
и не жаль зубов мне
для такой победы.

*   *   *

Муж достойный отдал
свой наряд богатый.
Никогда не встречу
преданнее друга.
Дорогим подарком
наделил меня он.
Не найду того я,
кто бы с ним сравнился.

*   *   *

Знай, как много съел я.
Сок из щек свидетель,
что пора в дорогу.
За ночлег иные
платят и получше.
До нескорой встречи!
Армод бородатый
гущей весь измазан.

*   *   *

Каждый рог я досуха
пью, хотя обильно
мне, певцу, подносит
влагу рога воин.
Осушаю быстро
солода потоки,
пусть хоть до утра мне
их несут усердно.

*   *   *

И жене и дочери
жизнью ты обязан.
Бог звенящей стали
нам совсем не страшен.
Не пристало пир твой
восхвалять и славить, –
мне он не по нраву.
В дальний путь готов я.

*   *   *

Рун не должен резать
тот, кто в них не смыслит.
В непонятных знаках
всякий может сбиться.
Десять знаков тайных
я прочел и знаю,
что они причина
хвори этой долгой.

*   *   *

Четверо со мною, –
знай: на нас, отважных,
шестеро не смогут
замахнуться сталью.
Если же нас восемь –
дюжина не в силах,
грозно в бой вступая,
сердце мне встревожить.

*   *   *

С восьмерыми дрался,
с дюжиною дважды.
Все убиты мною
волку на добычу.
Бились мы упорно.
На удар ударом
отвечал клинок мой,
для щитов опасный.

*   *   *

Меньше стало ныне
тех, кто блеском моря
воинов дарили.
За морем едва ли
щедрые найдутся,
что мои ладони
захотят наполнить
белым снегом тигля.

*   *   *

Некому наследство
мне теперь оставить.
Я поступок сына
назову обманом.
Правящий конем морским
подождал бы лучше,
чтоб меня зарыли
в каменном кургане.

*   *   *

Я единым словом
землю взял у Стейнара.
Тем потомку Гейра
пособить хотел я.
Сын сестры нежданно
скверным оказался.
Странно, что не смог он
избежать дурного.

*   *   *

У огня, ослепший,
я дрожу. Должна ты,
женщина, простить мне
глаз моих несчастье.
Англии владыке
я певал, бывало.
Слушал он охотно,
золотом платил мне.

*   *   *

Еле ползет
время. Я стар
и одинок.
Не защитит
конунг меня.
Пятки мои
как две вдовы:
холодно им.