* * *

Возле крепости Хертвиси
Разветвляется дорога.
Возле крепости Хертвиси
Две сливаются реки.
Горы тонут в синем мраке,
Солнце катится далеко.
Ты одна стоишь на башне
И глядишь из-под руки.

Девочка с косою черной,
Ты б взяла кувшин из меди,
Зачерпнула б из потока,
Мне б в кувшине подала.
Пил я воду из колодца
Ледяную, слюдяную,
Но, едва тебя заметил,
Снова жажда обожгла.

Крепость гордая Хертвиси
В полумраке – как живая.
А домов почти не видно...
Вы их прячете в сады?..
Девочка с косою черной,
Парня я тебе желаю
Гордого, как эта крепость,
Нежного, как плеск воды.

Я сюда совсем случайно
Завернул, седой мужчина.
Просто жажда одолела,
Просто жажду утолил...
Но меня на белом свете
Из такого вот кувшина
Да такою вот водою
Разве кто-нибудь поил?

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ СТАРОГО МЕЛЬНИКА

Зеленому лунному свету не верить невмочь
И листьям серебряным, тихо с деревьев упавшим...
Пусть день будет вашим.
Оставьте мне эту зеленую ночь,
Последнюю ночь...
                                      А на землю всё сыплются желуди,
А может быть, это вода разливается в мельничном желобе?
А может быть, это – движенье последних секунд,
Которые жизнь мою вместе с зарей пресекут?
Пред этой зарей ты не будешь ни гордым, ни мелочным:
Последние зерна пора до утра помолоть.
А старость – как будто вода: остановится в желобе мельничном;
Колеса застынут. И этого не побороть.

ПАРИКМАХЕР

Еще совсем зеленый
Бессонный парикмахер
Стоит и бритву точит
И кисточку грызет

Халат на нем обвисший
Заношенный и грязный
Стоит он бритву точит
Скрежещет всё кругом

Летят волос потоки
Как дождь как град как ливень
И стариков седины
И бороды воров

В гробы кладут клиентов
Лежат они спокойны
Причесаны побриты
С завивкой на века

О нем твердят что бог он
А он лишь парикмахер
Стоит и бритву точит
И кисточку грызет

К ВАМ, ПАНИ

Горький чай люблю я, пани,
Из твоих прохладных кубков,
И твою седую крысу
Видеть возле ног привык,

С кочергой веду беседы,
И с карбидной лампой ссорюсь:
Непристойна эта дама,
Ни к селу в твоем дворце.

Ах, и все-таки прекрасны
Пыль, созвездья паутины,
Пыточная тьма подвала,
Где грудинка на крюке...

Нравится мне дом твой, пани,
Потускневший, феодальный,
Твоего ребра служитель
И вассал твоих волос.

КЕНТАВР

Иметь такой зад как шар полированный
Такие ноги на которые редкий мясник
Не оглянется
Весить с целый диван погребенный под сотней подушек
И душу иметь

Так еду обожать чтоб потребовались три таза луженых
А уж похоть чтоб даже дубовые дупла ее вызывали

А уж прыгать чтоб с грохотом
И уметь помечтать
Петь уметь над цветком
С метафизикой шашни крутить
И о Плавте болтать
О непристойностях размышлять временами

Человечество Кентавра придумало
Проницательно разглядывая себя

ИЗ ДЕРЕВА ВЫТОЧЕНА ГРУДЬ КОРОЛЕВЫ

Руки королевы намазаны жиром
Уши королевы заткнуты ватой
У нее – вставная челюсть из гипса
Из дерева выточена грудь королевы

А у меня язык от вина жаркий
И горячая слюна во рту пенится
Но из дерева выточена грудь королевы

В доме королевы вянут желтые свечи
В постели королевы стынет старая грелка
Зеркала королевы затянуты брезентом
И шприц ржавеет в стакане королевы

А у меня живот молодой упругий
Зубы настроены как инструменты
Но из дерева выточена грудь королевы

Опадают листья волос королевы
Паутина из глаз королевы виснет
С тихим вздохом лопается сердце королевы
И дыхание на стекле оконном желтеет

А у меня голубь в этой корзине
И шаров золотых целая связка
Но листья волос королевы опадают