ИОСИФ ЛИВЕРТОВСКИЙ

1.
Как дикий конь, во весь опор,
Несётся, взмыленный от шпор,
Дорогой стёртою вперёд, -
С ухаба и на крутизну
Взлетает судно на волну
И с треском снова вниз идёт.
Не умолкает ветра вой,
Склонилась мачта над волной.

Морских высоких волн игра
Шумит огнём под кораблём.
Матросы смелые на нём
Кричат восторженно ура.
Штурвал в ладонях моряка.
Верна штурвального рука.
На взмахах волн бусоль сверкает,
А штурман смотрит и мечтает:
При штиле деньги сосчитал он.
Поют в ушах его смычками
Морские пьяные кварталы,
Где ходят девки с моряками.

Там юнга верёвочной лестницей лёгкой
На мачту взбирается быстро и ловко.
Он смело поднялся над пеной валов
К высокому самому из парусов.
А мачта такая - порвёт облака,
Луну зачеркнёт, - до того велика.
Но вдруг… оборвался канат гнилой
С испуганным криком. Над водой
Проносится юнга. В море упал.
Прошёл по нему тяжёлый вал.

Бросьте, матросы, юнгу спасать:
Вам из пучины его не достать!
Голодными бестиями набегают
Над жертвою волны, и стонут, и лают.
Одна проглотила его, сатанея,
Другие, завидуя, мчатся за нею.
Бушуют и пенятся, рвутся на части,
Кричат, открывают голодные пасти.

Опять восходит солнце в небеса.
Морская синь прозрачна, как роса.
Угрюмые матросы всё сильней
Грустят над зыбкой участью своей.
И как невинный солнцем осиян
Молчит, убийца древний, - океан.

2.
Наступила оттепель, и вскоре
Утонуло горе в шумном море.
Помнит юнгу лишь одна вода.
Грёзами его валы играют,
Он весне и дорогому краю
Не пошлёт привета никогда.

Никакие вести не летели
Из кораллового подземелья,
Где зелёный бродит полумрак.
Может быть, русалки над водою
Собрались весёлою толпою
В ту пещеру, где уснул моряк?

Может быть, они его ласкают,
Раковины в кудри заплетают,
Розы в их слепящей белизне?
Или их от скал, повитых горем,
Тянет к солнцу яркому над морем
И к земной сияющей весне?