ВРЕМЯ И СЛАВА

      Время на крыльях летит,
      Не ожидая, спешит,
      Мчится, как бурный поток.

      Ты его не повернешь,
      Богатыря не найдешь,
      Чтоб задержать его мог.

      Бедного и богача,
      Слабого и силача –
      Всех победит оно в срок.

      В мире не подчинено
      Времени только одно,
      Только одно перед ним,

      Перед разящей косой,
      Перед губящей красой
      Не разлетится, как дым.

      Только лишь слава одна,
      Слава на свете вечна,
      Трон ее неколебим.

      Нет, я пишу не пером,
      А обагренным мечом,
      Нет, мне не надо чернил,
      Кровью я здесь начертил
      Вечную славу мою.

В гроб ли положат меня, солнце ли прах мой сожжет –
Только бы не потерять честь, когда гибель придет.
Пусть меня ворон склюет, пусть загрызет меня волк –
Будет земля подо мной, а надо мной небосвод.

ЧОКОНАИ

Поп кальвинист на белом свете жил,
А с тем попом Чоконаи дружил.
Однажды, в путь пустясь из Дебрецена
И навестивши друга невзначай,
“Дай горло промочить” – сказал смиренно
Чоконаи Витез Михай.

“Вино найдем! Как ты подумать мог,
Чтобы для друга моего глоток
Вина в моем подвале не нашелся!
Ты только пей да кружку подставляй”, –
Так поп сказал, и с ним в подвал поплелся
Чоконаи Витез Михай.

“Ну, пить так пить!” – воскликнул щедрый поп.
Взмахнул рукой, из бочки пробку – хлоп!
“Я кран забыл! Я стал совсем болваном! –
Вдруг он вскричал. – Ни мига не теряй!
Беги наверх!” И побежал за краном
Чоконаи Витез Михай.

Ладонью поп отверстие зажал,
И кран в большом волнении он ждал,
Но крана нет. И поп ворчал, сердился:
“Исчез! Пропал! Такого посылай!
К какому дьяволу он провалился,
Чоконаи Витез Михай?”

Ждать больше нет терпенья. Решено.
Поп бросил бочку (вытекло вино),
В дом поднялся, всё осмотрел там грозно,
Нет никого. Сиди да поджидай.
Вернулся вечером, и очень поздно,
Чоконаи Витез Михай.

А дело было, скажем прямо, в том,
Что, кран ища, обшарил он весь дом,
Всё перерыл с усердьем неустанным,
Но не нашел. Где хочешь доставай!
Решил к соседям забежать за краном
Чоконаи Витез Михай.

А у соседей пир. Едва вошел,
Уже его зовут, ведут за стол.
И за едой, средь щедрых возлияний,
Хватив вина хмельного через край,
Не вспомнил о попе, забыл о кране
Чоконаи Витез Михай.

УБОЖЕСТВО

Да, всё по-разному, но жутко умирает!..
Тела сестры, отца, и матери, и брата...
Из памяти моей ваш облик исчезает,
Умрете вы опять, умершие когда-то.

Я вспомнить не могу сестры моей улыбку,
Не помню, как она упала, умирая,
И брат мой по ночам мне снится смутно, зыбко,
И голоса его не помню, вспоминая.

Вы умерли, но вновь умрете за могилой:
Вы расплываетесь, как знаки водяные,
Не те, что прежде вы, – неясные, иные.
Как будто не было всего того, что было!

Да, не было и нет! Любил я только тени!
Чтил пустоту! И боль оберегал слезами!
Я верил в силу слез, стенаний, исступлений.
Нет слез! Конец скорбям! И умирает память!

О ночь, в грядущее всребренная нарядно,
Ты стережешь меня, чтобы со мной сражаться?
Так бей же, бей! Рази коварно, беспощадно!
Я – человек! Снесу! Попробуй потягаться!

Кто может забывать, кто даже горе гонит –
О чем ему жалеть, предвидя лихолетье?
И так уж у него нет ничего на свете,
Нет ничего совсем, и вправду ничего нет!

БРОДЯГА

Вот как жить хотел бы я,
Нужно мне немного:
Свод небес, да шум ручья,
Да еще дорога.
Спать на листьях, есть и пить,
Хлеб макая в реки, –
Вот какою жизнью жить
Я хочу вовеки.

Смерть когда-нибудь придет.
А пока живется –
Пусть кругом земля цветет,
Пусть дорога вьется!
Дружба – прочь, любовь – долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога.

Холод осени жесток,
Но, не унывая,
Вижу: чистит коготок
Птичка голубая.
Как я первый снег люблю
И костер на камне!
Осень я не уступлю,
И зима нужна мне.

Смерь когда-нибудь придет.
А пока живется –
Пусть кругом земля цветет.
Пусть дорога вьется!
Дружба – прочь, любовь – долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога...