* * *

Она колдунья, говорят, — а колдунов опасен нрав,
Ты весел был до встречи с ней, оставь ее — и будешь здрав.
О Лубна, ты как вешний дождь, а все хулители твои -
Мне будто горький колоквинт или настой полынных трав.
Я слеп, не слыша слов твоих, я глух, твоих не видя глаз,
Я пленником разлуки стал, и слух и зренье потеряв.

* * *

Ворон зловещий кричит вдалеке,
Замерло сердце в смертельной тоске.
Каркает ворон с вечерней поры:
«Родичи Лубны свернули шатры!»
Ворон разлуки поведает мне,
Что он увидел, паря в вышине.
Если ж лукавить ты будешь со мной,
Крылья сломаю, бродяга степной,
Будешь, как я, и бездетен и вдов
И не отыщешь любимой следов.

* * *

«Пощады, пощады!» — на землю поникнув без сил,
Я именем Лубны судьбу о спасенье просил.
«Забвенья, покоя!» — я сердце молил до зари,
Но сердце ответило: «Лубне молитвы твори!»
Пряма и отточена девы жестокой стрела,
Моя же тупа и крива. Преисполнена зла,
Меня поражает любимая наверняка,
Но чуть я прицелюсь — дрожит от волненья рука.
Глупец безрассудный, я Лубны любовь потерял,
Вознесся я к звездам — и в бездну внезапно упал.

* * *

Любовь до жизни родилась в заоблачном пределе,
Любовь укачивала нас в узорной колыбели,
Она росла, и мы росли, в себя вбирая силу,
А если мы умрем — любовь проводит нас в могилу.
Бессмертной радостью любви воспламенимся оба,
И будет светочем любовь для нас во мраке гроба.

* * *

Упрятали Лубну в палатках узорных,
Немало ее охраняют дозорных, -
Но ветер смешает влюбленных дыханье,
Мы вместе увидим заката сиянье,
В разлуке блуждая под небом бездонным,
Обнимутся души в становище сонном.
Нас небо укроет, и в горестной дрожи
Оплачут созвездья бессонное ложе.

* * *

Воззвал я во мраке — любовью мой зов порожден.
Уснул я, усталый, но голосом дум пробужден.
Я выплакал слезы, но боль от зияющих ран
Ведет за собою бесчисленных слез караван.
Любовь затаилась, подобно змее средь камней,
Подернулась пеплом, но вспыхнет, лишь дунь посильней.

* * *

Ты сам ушел. Тогда зачем рыдаешь ты,
Внимая жалобам погубленной мечты?
Научит ли страстей послушного раба
Благоразумию жестокая судьба?
Грозит безумьем день, а тягостная ночь
Твоей бессонницы не в силах превозмочь.
Зачем считаешь ты, рассудку вопреки,
Разлуку лекарем от горя и тоски?
Трепещет грудь моя в волненье роковом, -
Подобно молниям на небе грозовом.

* * *

Все, что завершилось в мире, не минует разрушенья,
Пусть же нас не ослепляют счастья сладкие мгновенья!

Видишь — и дела и судьбы переменчивы и зыбки,
Злом и местью обернутся жизни краткие улыбки,

Что осталось неизменным в этом ветхом мирозданье?
Все живущее на свете время облагает данью.

Не гордись, броня стальная, судьбы властны надо всеми,
Хоть меча ты не страшишься, но тебя источит время.

Не кичись, булат блестящий, позолотой прочных ножен,
Хоть ты крепче стен Гумдана, роком будешь уничтожен.

Где твои владыки, Йемен, их узорчатые троны?
Где венцы их и каменья, ожерелья и короны?

Где теперь сады Ирема и колонны Ктесифона,
Слава гордого Шаддада, сасанидские законы,

Где сокровища Каруна, где теперь алтарь Ваала,
Караванов вереница, что долины заполняла?

Как мираж, они исчезли, без следа промчались мимо,
Всем им вынес рок жестокий приговор неотвратимый.

О былых царях и царствах лишь легенды сохранились,
Бьется понапрасну память, воскресить былое силясь.

Дарий и его потомки в вихре времени пропали,
И дворцы Хосроев славных их от смерти не спасали,

Будто не было героев — Саба, Ада и Кахтана,
Будто мир не покорялся мудрой воле Сулеймана.

Ты, прожорливое время, многолико, будто море,
Там нам радость обещаешь, но за ней приходит горе.

Нам в несчастиях надежда часто дарит утешенье.
В той беде, что нас постигла, нет надежды на спасенье.

Отвечай мне, край родимый, что случилося с тобою?
Видишь — горы пошатнулись и утес поник главою.

Глаз судьбы тебя отметил, край родной лежит в тумане;
Вас неверные изгнали — горе, горе, мусульмане!

Города, перекликаясь, друг от друга ждут ответа:
Где Валенсия, Шатиба? О Хаэн цветущий, где ты?

Где ты, Кордова, столица, что влекла к себе из дали?
Там нашли приют науки и ремесла процветали.

Где твои, Севилья, рощи и луга, приют влюбленных,
И река, что протекает под покровом ив зеленых?

Нет ответа… Край родимый, мы тебя покинем скоро,
Кто же может удержаться, коль утеряна опора?

Города осиротели, пали белые знамена,
Льем мы слезы, расставаясь, как с подругою влюбленный,

С вами, милые жилища, — вы для нас пустыней стали.
С той поры, как христиане вас убежищем избрали,

Там неверье поселилось, там кресты на минарете,
Вместо зова муэдзина звон церковный на рассвете.

Из мечетей раздаются стоны каменных михрабов.
Не придется ли веками вам оплакивать арабов?

Просыпайся же, беспечный, слышишь грозный голос рока?
Ты мечтами убаюкан, но судьбы не дремлет око.

Коль утеряна отчизна, на земле ты вечный странник,
Навсегда простясь с Севильей, где приют найдешь, изгнанник?

Ни в прошедшем, ни в грядущем не найдешь ты утешенья,
Ни в заботах, ни в веселье ты не почерпнешь забвенья…

Вижу всадников отважных в дальних странах за морями,
Там проносятся их кони быстролетными орлами,

Вижу блеск мечей индийских и клинки их огневые,
Словно то в пыли сраженья светят искры голубые.

Слышу музыку и пенье, кубков звон и шум диванов,
Вижу я эмиров гордых и прославленных султанов.

Мы гонцов послали быстрых к вам, могучие владыки,
Донеслись ли из-за моря к вам плененных братьев крики?

Плачут матери и жены, к вам о помощи взывая,
Кто из вас, сыны ислама, содрогнулся, сострадая?

Кто отвел беду от слабых, кто избавил их от горя?
Братья по крови и духу, что же ныне вы в раздоре?

Где вы, доблестные души, наша помощь и спасенье,
Где вы, рыцари, герои, что прославились в сраженье,

Те, что в трепет повергали города, края и страны, -
Растоптали вашу славу нечестивые тираны.

С берегов Гвадалквивира вас похитило насилье,
Вы рабы в стране неверных, а вчера царями были.

В стан неверных вас погнали, на спасенье нет надежды,
Облачили христиане вас в позорные одежды,

Ваш удел отныне — рабство, не помогут плач и стоны…
Где ты, неба справедливость, где Всевышнего законы?

Мать с ребенком разлучают… Словно звери в дикой чаще,
Сердце жертвы вырывают из груди кровоточащей.

Сколько девушек прекрасных, словно утренние зори,
Христиане в плен уводят на мучения и горе!