ИВАН КИУРУ
1934, д. Пугарево Ленинградской обл. – 1992, Москва
При жизни был существенно менее знаменит, чем его жена – Новелла Матвеева; сейчас привлекли внимание и его оригинальные стихи. От рождения его звали Хейно Йоханнес, но уже в возрасте четырех лет будущий поэт вместе со всей родной финской деревней был переселен под Ленинград, в знаменитую Бернгардовку – знаменитую прежде всего тем, что именно там был расстрелян Николай Гумилёв. Потом отца
Ивана Киуру репрессировали, семья попала в Сибирь. С трудом перебрались в Сортавалу, – детям разрешалось учиться в школе с карельским языком. Из Сортавалы (погранзона!) потом тоже выгнали – в Петрозаводск. Впрочем, позже времена переменились, Киуру окончил Литинститут, как
"владеющий языком" был нанят издательством "Художественная литература" составлять сборник финской поэтессы Катри Вала. А также подбирать переводчиков: на этой почве и познакомился с Новеллой Матвеевой и прожил с ней всю жизнь.
КАТРИ ВАЛА
(1901-1944)
ЗВЕЗДНЫЙ ПОЛЕТ
Точно звезды летучие, наши сердца
парят высоко, высоко над землей.
Вижу взор твоих глаз, вижу сердце твое,
но в божьи сады нам закрыты пути.
Смерти нет, нет греха!
И величьем любви
устремились мы в вечность,
в блистающий мир,
и над нами моря,
и под нами моря...
Ты слышишь ли, милый, дыханье земли?
О, не гасни, не гасни, моя звезда!
Меня не оставь, моя звезда!
Неужели ты робок, небесный огонь,
и тебе не по силам звездный полет?
Ты в сердце мое, любимый, взгляни,
черпай силы, любимый, в сердце моем!
Ты не можешь упасть,
ты не смеешь упасть:
под нами моря, и гибель внизу.
Где ты, милый? Откликнись!
Где? Отзовись!
Я не вижу тебя,
я не слышу тебя...
Но, как прежде, во тьме,
силу смерти поправ,
одинокое сердце в вечность летит.
ЧЕЛОВЕК
Под солнцем
на берегу счастья и смеха
среди городов из песка
играл ребенок –
их строитель и повелитель.
Пальчиком начертал он на песке
имена друзей,
имена родных и близких,
а на прибрежном камне высек
самое большое слово – "человек".
Море хлынуло на берег и смыло
родные имена.
Ребенок вырос, возмужал.
Море страданий перекатилось через его сердце,
унесло с собой и силу и радость,
потом положило над ним камень
с таинственным словом:
"Человек".
ОАЗИС
Ветер нес мои приветы и вести
всем идущим за солнцем – на восток и на запад.
Сотни лет
жизнью караванов
в желтом гневе пустыни был я.
Но сила былая
уходит:
гаснет живое дыханье
в стране смерти.
Тихо шурша,
упругие кольца барханов
обвили меня и застыли
мертвым бескрайним морем.
Надо мной закружили
черные смерчи...
Паук пустыни – детище смерти –
не спеша плел тенета...
Годы мчались...
Сады мои, сады!
Остались
от вас лишь немые стоны.
О странники, странники!
До караванов
не доносится голос мой:
он затих под саваном желтым.
Родник мой, родник! –
Синий глаз глубин, –
ты меркнешь...
Но чу!..
Словно во сне,
под расплавленным гневом песков,
в глубине
серебристые всплески
моего родника
вновь послышались...
Этот плеск –
мой смех над смертью.