* * *

А ночь безжалостна и холодна,
Как из гранита выбита она.
Ищу на черном куполе звезду,
Как заблудившись, городом иду.

Нашел! Я удивляться не устал,
Что до сих пор ее не потерял:
Ведь настоящий свет звезды сейчас
Через столетья не дойдет до нас.

И ты бессильна, ночь, передо мной:
Живу под негасимою звездой,
Перипетий злосчастных не боюсь,
Своей единственной звезде молюсь.

И мне не страшно сделать шаг любой,
Ты в трудный миг, звезда, всегда со мной.
Всё от звезды: любовь и стук сердец,
Начало, продолжение, конец.

Когда звезда хранит, ведет меня,
Мне не страшна и неизвестность дня.
Да, ночь безжалостна и холодна,
Как из гранита выбита она.

* * *

Скворцы галдят над яблонями сада,
Благословен весенний их прилет!..
Куда, бессильного, влечет досада,
И к т о меня в пустынный путь ведет?

Кого же я, не зная, ненавижу,
Чураюсь чьих чужих ознобных рук?
А это – я, – дотла бессильем выжжен, –
Куда бреду, тая свой сгусток мук?

Иду, зажав в кулак холодный посох,
Шаги влачу в унылых злых ночах…
Безмолвно призраки маячат в росах,
И тени мечутся, как при свечах…

Тех идолов, молился я которым,
Не жалко мне, как и себя, ничуть.
Я сам иду своей дорогой спорной,
Пусть в никуда и пролагаю путь.

Dum spiro, spero – велика ль отрада
Среди живых тоскливой тенью слыть,
Оставив хор скворцов на ветках сада,
Богов античных зряшный поиск длить?

* * *

            Рамуте

Из ночи той –
Небес набрякших тучи.
Зрачок
С отчаянной слезой.
И шепот губ
Прерывисто-певучий,
Как музыка,
Из ночи той.

Из ночи той –
Кричащий взлет рук смелых
И волосы, пахнувшие
Листвой.
И молнией –
Восторг слепяще-белый,
Как музыка,
Из ночи той.

Из ночи той –
Вся горечь пробужденья
И путь звезды
Падучей надо мной.
Быть может, ты –
Моей судьбы горенье,
Как музыка
Из ночи той.

ЗЕМЛЯ

Кладбище...
Тяжка его земля.
В стороне – дороги и поля.
Позабудь про вечный непокой:
Вce равны пред матерью-землей.

Стали общими – кто скажет нет? –
Избы, пчелы, яблоневый цвет.
И прохлада мягко к сердцу льнет,
Словно мама за руку ведет.

Здесь излечится убогий от горба.
Вор в шиповник превратится, – вот судьба!
И отплачут смолами за нас
Сосны всех в прощальный черный час.

Ни во что не веря, веришь ты
В обновленье этой вот земли.
Ничего нет горше пустоты...
Все близки, кто рядом здесь легли.

Понимаешь, видно только тут,
Как домашний дорог нам уют,
Где бормочет в теплоте сейчас
Снадобьем целебный хлебный квас.

ПОСУДА

И разбилась. На тысячи возгласов. Стон
Черепков был щемящим и мелодичным.
И плеснулась рука понапрасну вдогон...
Плачу я.
Нет посуды обычной, привычной.

Были в ней молоко, ледяная вода.
Было в сумерках дома свое и родное.
Все посуда умела принять и отдать.
Было в глиняных мисках что-то живое.

Претерпела немало она на веку.
Даже больше, чем это возможным казалось.
...Не собрать я осколков никак не могу, –
Как бы больно в колени они ни вонзались.

ПРАВДА

Я откровенна сейчас.
И – пожалею не раз.

Всё скрыла глухая тьма,
Из прошлого нет письма.
Дверь приоткрою без слов, –
Но нет четырех углов,
Нет крыши над головой,
Свод неба серый, пустой,
И слезы мне застят свет, –
Где мои дети? Их нет...

Но
Под землей ледяной
Ожил цветок голубой!
И задремала руда.
Я некрасивая? Да!..
Что ж,
Уж такая, как есть.
Не страшно...
К чему мне лесть.
Нет никого.
Кто, ответь,
Смотрит сквозь голую ветвь?

БЫЛО…

Было утро, раскрывалась медуница,
белки прыгали по кронам сосняка,
и на солнце стали нежно серебриться
паутинки в чутких лапках паука.

Было утро. И шмелиха прожужжала,
почкой желтою взрываясь из гнезда.
В небе ниточка воздушный шар держала,
у реки паслись овец стада…

Было утро. По дороге жизни скорый
пролетел, рассвет пронзив насквозь.
Было всё: любовь, признанья, ссоры,
боли раскаленный острый гвоздь…

Были дни. Медовый запах в лица
с лип цветущих плыл, струясь в леса…
Были руки – две нежнейших птицы.
Ложь была, и прятались глаза…

Были дни. На белых крыльях плыли
в край чернеющих кладбищенских оград.
Были помыслы, надежды… Были… Были…
Будет в небе лишь один закат.

ТРАВНИЦА

Время выбелило лен жестоко,
Порастрескались, все в цыпках ноги босы.
Бродит вместе с аистом по топи
Женщина. И с плеч струятся косы.

Собирательница трав лечебных.
Говорит, грозит, смеется, плачет.
Черный ветер машет черным гребнем,
Всё на свете он переиначит.

На лугу цветы. Они – живые!
Так ответьте, где родной сыночек?
Немы желтые и голубые…
Ужас времени в ушах грохочет.

Чибис вскрикнул, поперхнувшись болью.
В небе скорбно облака проплыли.
Мать сошла с ума… На этом поле
Косами сыночка зарубили.