ЛЕВ ЛОСЕВ
1937, Ленинград – 2009, Нью-Гемпшир, США
Сын поэта Владимира Лившица, сам филолог и поэт. Окончил филологический факультет Ленинградского университета, работал в детском журнале "Костер". С 1976 г. поселился в США (Хановер, штат Нью-Хэмпшир), занялся преимущественно литературоведением (диссертация "Эзопов язык в современной русской литературе", редактор-составитель сборника "Поэтика Иосифа Бродского"). Автор четырех книг стихотворений. Переводы Лосева из Кавафиса были сделаны с английских переложений и опубликованы в парижском журнале "Эхо" (1978, № 2). Сам Лосев, впрочем, считал, что переводы эти выполнены "лишь с целью проиллюстрировать эссе И. Бродского "На стороне Кавафиса" и носят "сугубо служебный" характер.
КОНСТАНТИН КАВАФИС
(1863–1933)
НЕ ПОНЯЛ, НЕТ
Касательно наших религиозных верований
пустоголовый Юлиан сказал: "Прочел, понял,
осудил". Точно этот смехотворнейший
уничтожил нас своим "осудил".
Однако мало трогают подобные умствования нас,
христиан. "Ты прочел, но не понял; ибо, если бы понял,
не осудил бы", – отпарировали мы сразу.
ЕСЛИ ВПРАВДУ УМЕР
"Где он укрылся, куда исчез Учитель?
После многочисленных чудес,
когда слава его учения
распространилась средь столь многих народов,
он неожиданно скрылся и никто не узнал
достоверно, что стало с ним
(и могилы его никто не видел).
Ходили слухи, что он умер в Эфесе.
Но Дамис не упоминает этого: Дамис ничего
не пишет о смерти Аполлония.
Поговаривали, что он удалился в Пинд.
Не исключено, что другая версия
верна: что он возник на Крите,
в древнем святилище Диктины.
Но, с другой стороны, мы имеем его чудесное,
сверхъестественное явление
юному студенту в Тиане.
Может быть, время не пришло ему вернуться,
чтобы мир увидел его еще раз;
или, может быть, преображенный, он ходит
среди нас инкогнито. Но он явится вновь,
как бывало, праведно уча, и тогда, конечно,
он восстановит поклонение нашим богам.
И наши элегантные греческие обряды."
Так он размышлял в своем убогом жилище
по прочтении Филостратова
"Об Аполлонии Тианском",
один из немногих язычников,
очень немногих еще сохранившихся язычников. К тому же,
ничтожный
человек и трусливый – напоказ
он выставлял, что, мол, тоже христианин, и ходил в церковь.
Это было время, когда Юстиниан
правил в исключительном благочестии
и когда Александрия, богобоязненный град,
вычищала мерзких идолопоклонников.
ИХ НАЧАЛО
Удовлетворение их ненормальной чувственности
завершено. Они встали с матраса
и одеваются поспешно, не разговаривая.
Покидают дом по отдельности, скрытно,
как-то напряженно идут по улице, словно
подозревают, что что-то в них выдает,
в какой постели валялись они совсем недавно.
Но именно так жизнь художника набирает свое.
Завтра, послезавтра, годы спустя могучие стихи
сочинятся, а их начало здесь.
ВЛАДИСЛАВ БРОНЕВСКИЙ
(1897-1962)
* * *
Город, любимый мною,
ты строишь зданья,
о, как мягки весною
их очертанья…
Много нужно стараний,
но мы залепим
каждую твою рану
насущным хлебом,
его от себя отнимем,
о да! отнимем
твоей красоты во имя,
во имя
того, что уже свершила,
что свершала
славы нашей вершина –
Варшава!
КАПЛЯ КРОВИ
Добудь каплю крови. Только потом
можешь браться за стихотворенье,
и пусть она в горле стоит твоем,
предшествуя слов рожденью.
И пусть слова твои станут стеной
и оградой державы польской…
Польша - это река, и лес за рекой,
трамвай на улице Вольской.
Польша - это работать, Польша - жить,
трудиться неутомимо.
Польша умеет врагов своих бить,
но Польша жаждет мира.
ЦВЕТОК ВИШНИ
Если бы жизнь цветком была вишни,
все слова бы стали излишни.
Я бы жил так красиво и быстро
на траве-мураве, как живут
над прудом синевы коромысла,
небосвод обратился бы в пруд,
и глядел бы я прямо на солнце
сквозь цветы и сквозь тополя,
и еще раз было бы солнце,
озаренные солнцем поля.
Жизнь! Ты словно цветок вишневый!
Жизнь цветов и родного слова!
Жизнь! Любовь! Что может быть больше?
В них - работа, борьба, Мазовше…