ОСИМАНДИАС

Мне путник из далекой стороны
Рассказывал: "Затеряны в пустыне,
В песке обломки идола видны
С нахмуренным лицом былой святыни.

Усмешкой властной губы сведены, –
Он пережил ваятеля, и ныне
На камне страсти запечатлены,
Застыв слепой гримасою гордыни.

Гласят слова на стертом пьедестале:
"Я – Осимандиас. Я – царь царей.
Дивись моим делам. Им все внимали".

Нет ничего вокруг. Молчат века.
Всё сметено, и неподвижны дали
В безбрежном равнодушии песка".

* * *

Цветущее, сверкающее лето
кончалось; беспощадного огня
слабела ярость в сердце у меня –
жизнь шла уклоном, обрываясь где-то.

Уже она с любившим без ответа
смирялась в свете гаснущего дня,
мои страданья жгучие сменя
на радости безгрешные поэта.

Когда сошлись Любовь и Чистота,
чтоб только целомудренным влюбленным
раскрыть в беседе трепетной уста, –

завистливая к счастью упоенным
на полдороге жизни неспроста
явилась Смерть врагом вооруженным.

СТРАННИК

Лежит у ног моих прекрасная страна,
Над головою синь, вокруг живые лица,
Так что же сердце в дальний край стремится
И в невозвратные вовеки времена?

Не соловьев Байдара песня мне слышна,
Не дев Салгира – шум лесов литовских снится,
Мне влажный мох топтать приятней, чем дивиться,
Как золот ананас и ягода красна.

Я далеко! Щедры ко мне чужие дали!
Так что же до сих пор вздыхаю я о ней,
О той, которую любил на утре дней?

В отчизне дорогой, что у меня отняли,
О верном друге всё напоминает ей,
Но, в мой ступая след, вздохнет она? Едва ли.