СЕМЁН ВЕНЦИМЕРОВ
1947, Черновцы — 2009, Нью-Йорк
Автор (и поэт-переводчик) писал о себе: «<…> мой новейший проект — о родном городе, Черновцах, в котором я прожил 19 лет — до призыва в Советскую армию. После армии поступил в Московский университет. Это по всем направлениям — пик моей жизни. Студенческим годам, которые пришлись на конец шестидесятых — начало семидесятых годов двадцатого века посвящен главный мой поэтический проект: эпопея “Журфак”. Сейчас работаю над шестым томом этого поэтического проекта, а всего по замыслу томов в нем должно быть восемнадцать… Всего я написал не менее пятнадцати книг, восемь уже изданы, на издание других пока нет средств». От себя могу добавить: как молоды мы были… И некогда на Буковине, в двух шагах от которой я заканчивал школу, и собственно в Черновцах, куда меня тянуло в любой свободный день, и в МГУ, где ходили на одну и ту же литературную студию «Луч», где меня угораздило даже старостой быть… И вот теперь Семен нашелся по ту сторону Атлантики. Ну, вот оно — «гусиное перо за тысячу ли», как говорят китайцы: то ли от Семена ко мне, то ли от меня к нему, то ли — страничка для всякого читателя нашего сайта. Однако письмо запоздало — не зря Семен не отвечал на мои письма: он умер в США в 2009 году.
УОЛЛЕС СТИВЕНС
(1879—1955)
ПРИБЫТИЕ В «УОЛДОРФ»
Из Гватемалы… Вновь в «Уолдорф»… Здравствуй, дом!
Прекрасная страна моих надежд душевных
Осталась позади — и снова заживем
В одних воспоминаниях распевных.
Меня туда вела неясная мечта —
Растрачены надежды на пустое.
Стихи взамен любви — унылая тщета,
Тень женщины, а я любви не стою…
«Уолдорф» дарит свет — а ритм родится сам —
И что-то в ритме лестницы мычится.
Тональность подгоню к отельным голосам —
Поэма запоздалая родится….
Весь мир в моих стихвх, все поколенья в них
Воссоздаются, как в старинных сказках.
В них поселю мужчин — они достойны книг —
И женщин — в танцах, музыке и красках.
В поэме будут горы — их мужская стать
Войдет с моей поэмою в анналы…
Теперь придется мне так долго вспоминать
Зеленые равнины Гватемалы…
КЛОД МАККЕЙ
(1889—1948)
ЛУННАЯ СЕРЕНАДА
Лунный свет томно трепетен, странен и кроток,
Опускается робко на сталь и бетон,
Пробиваясь настойчиво между высоток
В стекла дремлющих окон, а их миллион.
Интерьер монотонен и скучно невесел,
Привиденьями город на общую нить
На крючках одеяния будней повесил,
С тем, чтоб все эти комнатки соединить.
Лунный свет к этим комнаткам индифферентен,
Он в них взгляды бросает, но брезжущий свет
Интерьерам и времени неконгруэнтен
И потребности в нем обязательной нет.
И сквозь дрему слышны недовольные вздохи:
Мол, луна, волочащийся шлейф подбери,
Знай, его серебро не по нраву эпохе —
Электричеством глобус зажжен до зари.
Ты, Селена, цветы одари по старинке,
Полетай, походи, поброди по садам…
Вот привстали на цыпочки возле тропинки —
Лей щедрее вино им с росой пополам…
ЛЮБОВЬ ГОРОДА
Вдруг город, в женском облике представ,
На краткий миг, пьянящий, как вино,
Тяжелые барьеры посшибав,
Явил мне чувство нежное… Оно
Цвет кожи игнорировало мой,
Забыло мою чуждость… Погляди:
Склонился город страстно надо мной,
Взволнованно прижал меня к груди.
Пусть я враждебен и насторожён,
Великий город дарит мне любовь…
Так искренен и пылок в чувстве он.
Прещедро гордость мне вливая в кровь…
ТРОПИКИ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Зеленые и спелые бананы,
Имбирный заскорузлый корешок
И «груши аллигатора» — гурманы
Так авокадо нарекли — (смешок)…
Бобы какао, манго, мандарины,
Грейпфруты горкой — и зеленый лайм —
Манят плодами тропиков витрины,
Всегда для них сезон здесь и прам-тайм…
Меня они ведут к воспоминаньям,
О ветках, распростертых над ручьем,
К неутоленным некогда желаньям —
И горько плачу, плачу… Ни о чем…
ЭДНА СЕНТ-ВИНСЕНТ МИЛЛЕЙ
(1892—1950)
* * *
Тайны не скрыть — мне случилось узнать:
Бросил меня и тебя не вернуть,
Утром в газете в метро прочитать —
В чтиво соседа тишком заглянуть,
Вышла за ним на чужой авеню.
Не отрываясь от черных страниц,
Я торопливо за ним семеню,
Не различая ни литер ни лиц.
Горькою новостью полдень убит.
Как дальше жить — из статьи не понять,
Но не получится плакать навзрыд,
Волосы рвать или руки ломать.
Тот, кто газету читал на ходу,
Хочет понять, что мой взгляд обожгло…
Взгляд на рекламное переведу:
Средство для длинных волос привлекло…
REQUERDO (ПОМНЮ)
Устали… Пребывали в волнующей истоме,
Всю ночь туда-сюда мы катались на пароме.
Светло там было в баре, конюшней, правда, пахло,
А мы в камин смотрели, в котором пламя чахло.
… Мы на холме лежали — одна луна над нами,
Был чей-то посвист слышен, заря вздымала знамя…
Устали… Пребывали в волнующей истоме,
Всю ночь туда-сюда мы катались на пароме.
Ты — с яблоком хрустящим, а я вкушала грушу,
Купили по дороге, чтоб распотешить душу.
Бледнело плавно небо, от ветра холодало,
А солнце щедро злато из шайки выливало….
Устали… Пребывали в волнующей истоме,
Всю ночь туда-сюда мы катались на пароме.
«Эй, матушка, с рассветом!» — старушке в темной шали,
Купили газетенку, но после не читали,
А подарили фрукты, кульком свернув газетку,
Отдали ей и деньги, оставив на подземку…
ДОРОТИ ПАРКЕР
(1893—1967)
НАБЛЮДЕНИЕ
Когда не мимо парка я рулю,
Все примечаю в уличном ревю.
Когда я в десять упаду в постель,
Припомню все, что видела досель.
Серьезно размышляю обо всем:
Но я не ведаю, зачем живем:
Едва не каждый шаг по жизни — грех…
Но так и быть: живу, прощая всех…