На главную страницу

ЛИЯ ВЛАДИМИРОВА

1938, Москва – 2015, Нетания

Урожденная Дубровкина, по мужу Хромченко. В СССР почти не принимала участия в литературной жизни; в 1973 году переехала в Израиль, где прожила до конца дней (в Нетании), печатаясь во всем мире. Первые пять сборников издала в Израиле, шестой («Стихотворения», 1990) – уже в Москве. В сборнике израильских поэтесс «Я себя до конца рассказала» (Тель-Авив, 1981) немало переводов Владимировой с иврита; самым знаменитым по справедливости оказался перевод песни Наоми Шемер «Золотой Иерусалим», после войны 1967 года ставшей почти официальным гимном Иерусалима. Интересны также переводы Владимировой (нееврейки по рождению) из поэзии Элишевы, урожденной Е.И. Жирковой-Быховской, которая перешла на иврит, будучи русской по отцу и ирландкой по матери – и даже выпустив ранее (в 1919 году) два сборника русских стихотворений под псевдонимом Э. Лишева.


ЭЛИШЕВА

(1888–1949)

НА БЕРЕГУ КИННЕРЕТА

Волна, шепчась с волной, почти уснула,
Киннерет отдыхает, тишина.
Вот чайка белокрылая блеснула,
Как тень, на миг в волнах она мелькнула,
Вот в сердце песни дрогнула струна.

А зеркало серебряное дышит
В оправе гор, что высятся вдали,
Глядит на небеса, шурша все тише,
И шепчется, – хотя никто не слышит, –
О мирозданье, таинствах земли.

Нет, здесь не буду петь. Я не прерву словами
Прекрасного волненья полусна.
Одна, между водой и небесами,
Сроднясь с возлюбленными берегами,
Сижу, сыта скитаньями сполна.

ТАКОЙ ПОДАРОК

Лишенный запаха цветок
Мне в дар принять почти не жаль.
Мне открывается в свой срок,
Что пахнет радостью печаль.

Прохожий, я твой дар – цветок
Без огорчения приму.
Все выдыхается в свой срок,
И небо сеет свет сквозь тьму.

А здесь, в кладбищенском саду,
И неподвижность, и покой.
Могилу друга обойду,
Не прикоснувшись к ней рукой.

НАОМИ ШЕМЕР

(1930–2004)

ЗОЛОТОЙ ИЕРУСАЛИМ

Вина прозрачней воздух горный,
Под вечер даль светла,
В сосновом ветре так просторно
Плывут колокола. 

Кусты и камни спят глубоко,
И, весь в плену у сна,
Стоит мой город одиноко,
И в сердце спит Стена. 

            Мой город светлый и святой,
            Иерушалаим золотой,
            Я лишь струна в твоем кинноре,
            Я отзвук твой. 

Безлюдна площадь у базара,
В колодцах нет воды,
На гору Храма в город Старый
Затеряны следы. 

В пещерах горных ветры спорят,
Их свист – как плач, как стон,
Давно мертва дорога к морю,
Дорога в Иерихон. 

            Мой город светлый и святой,
            Иерушалаим золотой,
            Я лишь струна в твоем кинноре,
            Я отзвук твой. 

К тебе приду – других смиренней –
Твой сын и твой певец,
Сложу псалом, склоню колени
И протяну венец. 

Мой город света, город чуда,
Ты жжешь мне сердце вновь,
Я это имя не забуду,
Как первую любовь. 

            Мой город светлый и святой,
            Иерушалаим золотой,
            Я лишь струна в твоем кинноре,
            Я отзвук твой. 

Вернулись мы к колодцам старым,
Вот площадь, вот базар,
С горы святой – вослед фанфарам –
Уже трубит шофар. 

Сто тысяч солнц над Мертвым морем,
В пещерах ветра звон...
И мы спускались, ветру вторя,
Дорогой в Иерихон.