На главную страницу

АНДРЕЙ ДОБРЫНИН

1957, Москва — 2023, там же

Один из основателей Ордена Куртуазных Маньеристов – и, помнится, единственный среди них поэт-переводчик. Окончил Московскую сельскохозяйственную академию имени К. Тимирязева. Автор множества книг, участник еще большего числа антологий. Переводы из армянского поэта Окро Окрояна выполнены специально для авторской книги этого поэта.


ОКРО ОКРОЯН

(1939–2003)

ГОРА, ПОДВЕШЕННАЯ К НЕБУ

За что твой крест, о мой армянин, и боль пригвожденных рук?
За что твой страх перед новым днем – иль мало вчерашних мук?

Когда затеплил новую жизнь библейской горы отрог –
За что над этим волшебным теплом так долго глумился рок?

Где тихое небо предков моих, листвы материнский свод,
Где ныне величественный Масис, баюкавший мой народ?

Знаешь ли, брат мой, болью какой сердце Горы полно?
Изгнано пять миллионов армян и столько же казнено.

Когда же услышит мой армянин, что время бедствий прошло
И предначертанья Божьего свет падет на его чело?

Свисает с неба гора Масис, парит над грешной землей –
Доколе нам только мечтать о ней с глазами, полными мглой?

Сиротства мгла, изгнания мгла – и никаких надежд,
И собственная безвинная кровь нам служит вместо одежд.

<11.04.99>

КАК МНОГО ЛЮБВИ У ТЕБЯ, ДЖАНИ

Джани, у тебя хватает любви не на одну меня –
Ты любишь землю, и кряжи гор, и солнце каждого дня.

Где ты нашел источник любви, в каком краю отыскал
Способность чувствовать боль полей, страданье камней и скал?

Силу веселья и скорби мощь как приобрел твой дух
И знание песен тех, что поют пахарь или пастух.

Где взял ты мудрость, чтобы прочесть книгу народных мук?
За все, Джани, спасибо скажи объятью любимых рук.

Твой дух – священное миро, Джани, причастья вино и хлеб,
Прочел ты грезы горы Масис и книгу земных судеб.

Высмеивай тех, кого плоть вещей пленила и увлекла,
Ведь ты гармонию мира постиг и силу мирского зла.

Да, люди в мире страдают вновь и вновь торжествует смерть,
И Косова горем омрачена Масиса светлая твердь.

Укрой любовью вечной своей людские ростки, Творец,
Пусть геноцида черные дни закончатся наконец.

Пусть мука библейская этих дней не повторится впредь –
Она и ковчегоносный Масис заставила потемнеть.

<12.04.99>

ЗОЛОТАЯ СТРАНИЦА – МОЙ ПУТЬ

В глубоком молчанье света алтарь душа моя возвела.
Как свежевыпавший мягкий снег, она чиста и бела.

В молитвеннике души моей нет непрочтенных страниц,
В нем стоны предков запечатлены и пенье бессонных птиц.

Птицы возносят Творцу хвалу за мои счастливые дни
И о рождении новых звезд пророчествуют они.

Господь открыл мне бездну небес, я с ним в бездонности той,
И кажется мне мой жизненный путь страницею золотой.

В душе моей свет, и поэтому я не боюсь никаких врагов,
И солнце кудри мои золотит, ожидая моих стихов.

<10.04.99>

В НОЧИ РОЖДАЕТСЯ УТРО

Грустным, отчаявшимся, одиноким, – должно быть, уже погибшим почти
Я был в то утро, когда решилась сама Любовь ко мне снизойти.

Печаль и скобь Любви подчинились и воедино с нею слились,
И разноцветных бабочек стайкой душа беззвучно порхнула ввысь.

В бездонной сини я и доныне невозвратимо, как время, мчусь,
Превращаясь в теплое воспоминанье... Но все же однажды я возвращусь.

Из любимой по-новому новой жизни душа моя вернется, светла,
Чтоб в твоей душе внезапно проснулись и зазвонили колокола.

Я не сон, не морок, не наважденье, не порожденье враждебной тьмы,
Я для глаз твоих стану цветами лета и непорочным снегом зимы.

Для души твоей стану небесной манной, слезы и смех я тебе верну,
Я заботы презрел – как туча у ветра, у тебя я всегда в плену.

И не гневайся, владычица, если я немею перед тобой –
Оправдай мои грешные очи и руки перед временем и судьбой.

Ты знаешь все, что было меж нами, ты – свидетель добра и зла,
Защити добро! Хочу, чтобы силу ты для этого обрела.

Обиды, как камни, лежат на ресницах, а память былых обид
Разгрызть труднее, чем закаленный небесный метеорит.

Тяжек твой крест, но от ран исходят запахи ладана и цветов,
А когда я уйду, то вспомни, что смертью чревата жизнь испокон веков.

Я утром уйду, но как можно реже к нашему утру, к нашей любви
Ты скорбной памятью возвращайся – только действительностью живи.

Себя не суди – пусть судят другие, ведь ты свидетель, а не судья,
Пусть сделается зеленым Ковчегом для всякой жизни душа твоя.

Меня не зови – я грешен. В изгнанье из жизни твоей я путь проторил,
Тоска разлуки, как Божье слово, слетела с твоих голубиных крыл.

Покинул я этот мир враждебный, в котором зло таится везде.
В нем даже мудрый змий не спасется – опасность в травах, в почве, в воде.

Но вспомни: кто превратился в пламя и мира пустоши освещал?
Кто, светом собственным ослепленный, под пальцами радугу ощущал?

Вспомни: творчества пламенем синим полночь глухую кто озарил?
Кто животворным семенем грешным душу свою оплодотворил?

Кто дал искрящиеся слезы тебе и полные света дни?
Ты – Тисовое Древо жизни, и курит тебе фимиам Джани.

Тебя не вычеркнуть мне из жизни – любая травинка, любой цветок
Частичку тебя в себе заключают, тобой откован зари клинок.

К тебе не могу испытывать злобу: пусть много боли ты принесла,
Но после собою преображала весь мир, ликующа и светла.

Однажды утром воле Господней противустать не нашел я сил,
Забыл я вкус твоих поцелуев и покаянье твое вкусил.

Пусть я безвинен перед тобою – и все же я виноват навек,
И легкий пепел в моем тонире с этой поры поседел, как снег.

Я сед, глазницы мои бездонны, как небосвод, глаза тяжелы,
Но в строки мои летят отовсюду восторг перед жизнью, жизни хвалы.

Воспоминанья мои и чувства – самой высокой пробы металл,
И спотыкаться на кочках жизни уже давно мой конь перестал.

Меня многоликий грех не пленяет, который бежит во тьму от огня,
И врагам покорной мишенью для стрел своих не сделать меня.

Для вас я призрак – я ускользаю в огне, в пламени синем своем
В благословенный заоблачный холод и в птичий звон перед новым днем.

<18.05.99>

БЫЛ И ПРЕБУДУ ТИСОВЫМ ДРЕВОМ

Если дерево я, не дающее тени, – ну что ж, готов я, срубите меня,
Если горек мой плод, то ссыпьте в могилу мой пепел, оставшийся от огня.

Пусть во мраке лесов уже впредь не будет крона моя призывно сиять,
Но живу я вместе с солнцем, и смех мой можно потрогать, можно обнять.

Если дерево я, то дайте воды мне и времени – кроной обзавестись,
Осмотрюсь я и вас узнаю, блеском и звоном наполнив высь.

Я в долгу перед солнцем, и звездами ночи, и радугами слепящих дождей.
Сажали меня на Страстной неделе, когда плачет тис Отчизны моей.

Прочитайте листвы моей книгу – в ней плач и скорбь по моей стране,
Но эта скорбь укрепляет веру – придите весной поклониться мне.

Если дерево я – в земли возмужанье хочу я вслушиваться, как мать,
Из башни коры разговаривать с вами, сплетением жил себя омывать.

Если дерево я – мои смех и слезы в ваших душах, в ваших руках,
Если я над вашей землей поднялся, то буду светить вам и впредь в веках.

А в селе моем Турцхе – чебрец и мята, и трав душистых много иных,
Словно матери благословенное чрево для милого сына взрастило их.

О земля, о мать, из угрюмой башни меня скорее освободи,
Ибо ныне мысли мои созрели и кровью хлещут раны в груди.

Кто-то ангела книг моих приручает, не сумев найти меня самого,
Но, как взгляд в небеса, лазурными стали камни берега моего.

Истомила меня, убегая по каплям и на глазах скудея, любовь,
Но коль дерево я, то армянскому тису суждено Создателем вновь и вновь

Без сожалений сбрасывать наземь старую рубчатую кору:
Обновляяь, я башней Веры пребуду и поэтому не умру.

<15.05.99>

ВЕСНА ПОРОЖДАЕТ ВОПРОСЫ

Пора, пора мне силы собрать и корни тайн раскопать,
Лишь я – свидетель зла и добра и, значит, нельзя мне спать.

Я верю: в жизненной суете не будет сильный казнен,
Коль вместе со слабыми сатане душу не продал он.

Сейчас весна, так пускай бежит по кругу жизни стезя,
Плохо бежит или хорошо, – но озлобляться нельзя.

Трудись в молчании, от людей не жди почета и благ
И не взывай к небесам – твой труд видит Господь и так.

Вопросы праздные обходи, пустые игры ума,
Ведь рыба не просит корма у вод, а ищет его сама.

Пускай за эти простые слова тебя назовут глупцом –
Молчи и вслушивайся в ночи, наедине с Творцом.

Услышишь ты, как в колокол бездн ударит Земли язык,
Чтоб восхвалить миллион миров, родившихся в этот миг.

<15.05.99>

ТЫ – ТАИНСТВЕННЫЙ СВЕТ В НОЧИ

Луч света во мраке – о, почему в полете ты замерла,
Не долетев до моей души, и утром темной была?

Вчера мне казалось: ты вобрала сиянье синего дня,
А нынче искришься светом другим, нерадостным для меня.

Иль хочешь внутри себя сохранить свой жар, свою благодать?
Как в белом кипенье горячий ключ – лишь солнцу себя отдать?

Я жалок и наг, я сосуд греха в сиянье твоих лучей,
Но скоро песней я оглашу великую ночь ночей.

Не таи, допусти до моей души дыханье в полночный час,
Накопленные заряды любви друг к другу притянут нас.

Тускнеет от ненависти моей обмана кричащий цвет,
И все же бежать не пристало мне твоей процессии вслед.

Я для любви тебя изваял из теплой плоти земной,
Но нет гордыни, ибо теплей солнце передо мной.

Плача от солнца, будь раздвоён, Джани, и в прошлом живи,
Чтоб, в настоящее вдруг шагнув, зажечь метеор любви.

<18.05.99>

НЕБО СЫПЛЕТ И СНЕГ, И ЦВЕТЫ

Хотя б чуть-чуть стань проще, Джани, уж слишком тёмен твой слог,
А значит, напрасен праведный дар, который дал тебе Бог.

Вопросы ставит перед людьми сегодня жизни стезя,
А значит, вопросом быть самому тебе сегодня нельзя.

Безмолвно днем и ночью трудись, разгадывай жребий свой,
И сможешь любые тайны постичь, став проще с самим собой.

Убогим сердце лишь тот раскрыл, кто с ними ясен и прост,
И вечен открытого сердца свет, как вечно мерцанье звезд.

Взнуздай отчаянье, чтоб не пасть под тяжкой его стопой,
И не таи, а людям являй сделанное тобой.

Запомни: плач, а не сытый смех рождает в небе грозу,
И с плачем облако воспарит в небесную бирюзу.

Глаза твои – пара волшебных чаш, ты ими славен, Джани,
Никто не знает, болью какой полны до краев они.

А значит, себя и слово свое, Джани, сумей упростить,
Чтоб шествие откровений святых в наш горестный мир пустить.

<24.05.99>

Я ПРИШЕЛ ОБРЕСТИ ЗАГАДКУ В ТЕБЕ

Я пришел обрести загадку в тебе, но с годами ты все сложней.
Я пришел и принес аромат любви с бесконечных наших полей.

Так явись же вновь! Мы взгляды сольем, чтоб всю ночь смеяться вдвоем,
Утраченную половину свою обретая один в другом,

Чтоб краски земли наливались с утра солнцем, словно снопы,
Чтоб перед естественностью твоей немотствовал суд толпы,

Чтоб превозмочь твой стыд и твою зрелость познать стократ,
Чтоб вспышкой безумия осветить подъемы на Арарат,

Чтоб в пламени ревности изнывать и ждать напрасно дождей,
Чтобы гранатовое вино вкушать из твоих грудей.

Войди в мои крики, о мой двойник, чтоб в них свободно парить,
Вольемся с тобою в ночную тишь и будем в звездах царить.

Пришел я к тебе разбитый, больной, но в сердце псалтирь принес,
И сердце жарче, чем на межах – цветение диких роз.

На Земле, рождающей в муках жизнь, с тобой хочу вечереть,
И песней свирельной душу твою к вечности простереть.

Ароматом любви обовью тебя и так чудесно пленю,
Что сладко застонет даже сирень, раскрывшись навстречу дню.

Ведь душа моя и телесный склад нездешни, как у богов,
А в русле души и мысли плывут, и церковный звон с берегов.

Ты – владычица нежная, я – поэт, хранитель пашни и лоз,
Щебечи на свирели моей, прошу, и учительствуй, как Христос.

<29.05.99>