НОЧНОЙ РАЗГОВОР

- Уж поздно, ночь так холодна.
Зачем ты странствуешь одна?
Здесь никого, лишь лес вокруг.
Я провожу тебя, мой друг!

- Поверь, напрасна эта речь -
Не дам в обман себя завлечь.
Вот звук охотничьей трубы -
Не искушай своей судьбы!

- Твой конь так сказочно богат,
И так прекрасен твой наряд...
На помощь, Господи, скорей!
Ты, верно, ведьма Лорелей!

- Ты прав, ручаюсь головой.
Стоит на Рейне замок мой.
Как холодна сегодня ночь!
Ты не уйдешь из леса прочь!

ВЕРНОСТЬ

Как изгой в ночах печальных
Тихо плачет, и во сне
Берега отчизны дальней
Видит в горней вышине,

Так и я в цветенье мая
Меж туманных облаков
Взгляд любимой различаю,
Слышу ввысь манящий зов.

И тогда, в смятенье полном,
Знаю - миг волшебный сей
Движет вечных песен волны
Из глубин души моей!

ПРОЩАНИЕ

О, склоны гор, о дали!
Зеленый лес! Лишь тут
В веселье и печали
Моей душе приют.
Пусть в суетной надежде
Кипит весь мир кругом,
А я войду, как прежде
В ветвистый этот дом!

Когда лучи денницы
Струят по полю дым,
Щебечут звонко птицы,
И сердце вторит им -
Навек придай забвенью
Докучный рой невзгод,
Пусть в юном возрожденье
Душа твоя цветет!

Там, на лесной поляне,
Стоят скрижали слов
Про верные деянья,
Про верную любовь.
Я изучал прилежно
Правдивых слов узор -
Их ясностью безбрежной
Я полон до сих пор!

Прощай же, лес-отчизна!
Меня чужбина ждет,
Где на подмостках жизни
Дурной спектакль идет.
Но посреди злосчастий
Я именем твоим,
Твоей покойной властью
Пребуду молодым!

ТОСКА ПО РОДИНЕ

                            Моему брату

Ты знаешь - деревья наши,
Они очарованы, брат!
Ночами все чаще и чаще
Поет наш далекий сад.

Когда же мне ветер приносит
Тех песен печальный звук,
То сердце почти не выносит
Разлуки с тобой, мой друг.

Поверь мне, чужбина - мука,
Напала на сердце жуть...
Так протяни ж мне руку -
И вместе отправимся в путь!

А там, отшагав полсвета,
Устав от дороги, вдвоем,
Под песню волшебную эту
К могиле отца припадем!

* * *

Слышу - какая-то армия приступом берег штурмует,
Ржанье коней несущихся, колени в узорах из пены;
Бичами свистящими щелкая и отпустив поводья
В черных доспехах Возничие стоят позади них надменно.

Свой клич боевой выкрикивают гулкими голосами.
Я плачу во сне, лишь заслышу смерч их хохота дальнего.
Они разрывают сумраки снов - как бы слепящее пламя
Грохочет, грохочет по сердцу, словно по наковальне!

Выходят из моря, с воплем вдоль берега мчатся,
Трясут в предвкушенье триумфа зелеными прядями длинными.
Сошло ль ты с ума, мое сердце - отчаянью так предаваться?
Любовь моя, о любовь моя, зачем ты меня покинула?

ГАРЛЕМ

Что будет с затянувшейся мечтой?
Засохнет ли
Как ягода на зное?
Набухнет язвой
И польется гноем?
Протухнет словно мясо, завоняет?
Как джем засахарится,
В корку перетает? -

Да лишь обвиснет,
Тяжестью нальется,

Или взорвется?

БЛЮЗ ЗА ДОЛЛАР

Дай, кассир, билет за доллар,
Дай билет на дальний поезд.
Да, кассир, билет за доллар,
Да, билет на дальний поезд.
Наплевать на направленье -
Лишь бы в даль меня унес он!

Бэби, дай любви немного,
Дай любви не слишком долгой.
Да, любви не слишком много,
Да, любви не долгой - краткой:
Лишь на миг была бы сладкой -
Я ж собрался в путь-дорогу!

Ждет давно меня дорога!

ЛАТУННЫЕ ПЛЕВАТЕЛЬНИЦЫ

Плевательницы драй в блеск, бой!
Детройт,
Чикаго,
Атлантик Сити,
Пальм Бич.
Плевательницы драй в блеск.
В кухнях отелей - пар,
В вестибюлях отелей - дым,
В плевательницах - грязь:
Жизни моей часть.
Эй, бой!
Никель,
Дайм,
Доллар,
Два доллара в день.
Эй, бой!
Никель,
Дайм,
Доллар,
Два доллара
На ботинки малышке.
На квартирную плату.
На церковь в воскресный день.
О Боже!
Дети и церковь,
Женщины, день воскресный -
Все вперемешку с даймами,
долларами и плевательницами до блеска
и за квартиру платой.
Эй, бой!
Сияние чаши латунной прекрасно
в очах Господних.
Латунь, что до блеска отдраена - она ведь
кимвалам подобна
Танцовщиц Царя Давида,
На Соломоновы кубки похожа по виду.
Эй, бой!
Плевательница чистейшая пред алтарем Господнем,
Плевательница до блеска недавно отдраена заново -
Я в силах пожертвовать это.

Подойди-ка сюда, бой!

ЧЕРНЫЙ АКТЕР

Пусть изо рта - И смех, и шутки,
Из глотки - песни
Льются с зыком:
Ты знай - кричу
От боли жуткой,
Ведь я так долго
Ее мыкал!

Пусть рот
От хохота кривится:
Поверь мне,
Сердце кровью брызжет,
Пусть ноги в пляс
Хотят пуститься - Я умираю, друг,
Пойми же!

НЕНАСТНЫМ УТРОМ

И королева
Молвила так:
"Трубы напевы - Несчастья знак!"
Но приглушенно,
Голосом мутным,
Антоний сонно
Буркнул в похмелье:
В ненастное утро
Не встану с постели!"

Армии - нету.
Флота - не станет.
Цезарь победу
Знай барабанит.
"Антоний, живее
Вели коней!
Сберечь сумеем
Хоть пару дней!"

Антоний хмуро
В постели стонет:
"Ненастное утро!
Зачем нам кони?"

Цезарь Августус
Рявкнет грубо:
"Портит вкус нам
Вид этих трупов!
Заройте останки!"

Но в день свой и час
И он спозаранку
Однажды угас.
И Цезарь властный,
Подобно всем,
Утром ненастным
Был хладен и нем.

ЗА СОРТИРОВОЧНОЙ СТАНЦИЕЙ

Королевской железной дорогой в Сан Хосе
скитался я неприкаянно
перед заводом, производящим танки,
и присел на скамье
возле будки стрелочника.

Какой-то цветок лежал на клочке сена на
асфальтовом шоссе
- ужасный, превратившийся в сено цветок
подумалось мне - у него
хрупкий черный стебель и
венчик желтовато-грязных
шипов как корона Иисуса
величиной в дюйм и чумазый
сухой ватообразный хохолок в самом центре,
который подобен старой щетке для бритья,
что провалялась под гаражом
не менее года.

Желтый, желтый цветок,
цветок промышленности,
жесткий, щетинистый, безобразный цветок
и все же цветок,
имеющий форму большой желтой
розы в твоем мозгу!
Это цветок нашего мира.