СБОР

Мы помним палачей. Те помнят нас.
Мы знаем: их кнутам не петь над нами;
Мы были быдлом. Что ж, теперь их час
Скулить от страха перед пацанами.

От угля наших век растает лед
Вражды: как жажда мира в кровь стучится!
Глазам подай улики: Кто убийца?
Признай свой грех! - Ничей не дрогнет рот.

Видать, бред славы жив еще в мозгу.
Тела героев в поле треплют клювы,
Лишь нищие сверлят ногтем во лбу
И мрут в объятьях вавилонской курвы:

"Когда придешь ты, день литавр и труб,
Чтоб фабрик марш когорты гнал упруго?"
Мы слишком долго грызли плоть друг друга,
Пьянея славой от афишных тумб,

Чтоб не сегодня начатый прыжок
Вознес нас к звездам из болота.
Медь мышц напряжена, но нет полета,
Лишь синей бурей взвился вен комок.

А утро нас швырнет под смрадный кров,
И в улицах, где льды витрин лучатся,
Рисует солнце крендельное счастье
И стрелки переводит у веков.

НЕ СМЕТЬ МОЛЧАТЬ

Прежде, чем горло мне стянут нужда и хлор,
Брошу жар глаз вверх, в черную степь:
"Взорвите доты ваши, разбейте цепь
И соберитесь в хор.

Воспой спасенье, которого в снах не ждал,
Дым и дождь загромождают вам утра пожар.
Воспойте рыданьем, хрипом, судорогой ртов-жабр
Воскресенье, которое петь дозволит вам зал.

Блаженство братанья в метро, толп разлив,
Дев провожанье об руку - луна да река -
С испариной меж ключиц, ожогами от языка…
Орите арию Богу, который это разбил…

Не сметь молчать, когда, распухнув, горлом трубят
Денег копатели, отшельники, строй детей.
Взвейтесь от голода, месите грунт, сбегайтесь быстрей:
Машина, гнавшая вас, истлела, зубья ее скрипят.

Снова над вами синий танцует стяг,
Святость прозренья. - О высоко воздвигнутый мир.
Если его растопчет бомб каблук -
Это ваши глотки скомандовали: Гоморра, греми!

Ваша вина, что я с вами в славе слит,
Каин над Авелем, в небе вой,
Что притча уст моих, ужас мой
К вечным идолам возлетит".

И если прежние родники вновь забьют - изречен
Из уст Его суд: Мало потопа, коль
Власть за грош продает закон.
Ряженого мира раскол
Пойдет в огонь. Слышишь? В огонь!

Весь дикий мир очаг огня, потоп,
Который ты из Бога-старика
Извел - глаза в глаза, лоб в лоб.

Народа на плече твоем рука,
И в уши беспредельности час влит
Грознее, чем каменный закат и раскат

Мортир, что в небо стволы взвели.
Тает сердца бикфордов шнур,
Возносит нас лифт Илии,

Входим, как в последний штурм,
Во Святая Святых из тьмы,
Вылупляемся из звериных шкур,

Становимся малыми детьми
Со звездой во лбу и с тварью всей в родстве,
Зверю и камню руку протянем мы.

Чтобы нескончаемый свет
По комитетам и президиумам не заглох,
Маятнику вечности, гирям лет…

ПРИЗНАНИЕ

Вспыхнули ленты в волосьях неба,
величество-вечер мантию подбирает,
тычется горизонт солнцу в лоно,
тайновидец орел на крыльях проходит.

Капли крови разговор заводят.
Звук их невнятен, дрожит туманом,
синие отмели мира в тысячах золотых островов.

Я взвешивал на весах воли
серебряный клад вечности,
но твой один поцелуй перевесит.
Я люблю тебя, доколе не умру надолго.

СВЕТИЛА

Пылают огни на рассеивающихся свечах
тонких белых апостолов тихая экклесия.
Розовое пламя духа над бедными их головами,
мирный вывих пламени выдувает ночь.

Пылают огни. Жертвенный жар
в сводах ночи. Буревестник, что твое предвещанье?
Страсть стихии, огнерогий маяк,
О, как твое жгучее сердце воспламеняет меня!

Убывают огни. Медленно, как шахтерские фонари
в черных штольнях теряют последние искры,
мечтательно тлеют в дыму и камни коптят,
память, память в них угасает.

Гаснут огни. Ночь и ничто -
обрушиваются. Наши сердца задрожат лишь.
Ослепленные ангелы прянут вразлет -
крыльев трепет и стоны без края.

ФИЛОСОФИЯ

Нам ведомо, что такое свет
и эфира вечное колебание,
непонятно нам роста чудо,
тяготенье масс и сродство частиц.
Чужды нам звезд значенья
и времени торжественный ход.
И бездны душ нам не постигнуть,
и маски, в которых буйствуют народы.

Неизвестны нам исходы и возвращения.
И не знаем мы, кто Ты, Бог!
О, повадка наша - трав в зарослях загадок
Твоих чудес величия - надежда.