ПРИЗРАЧНЫЕ ПАРУСА

Как тени, мчатся паруса,
Как облаков клочки,
Свет отразят, нырнут во мрак,
Воздушны и легки –
Там, где проложит им луна
Сребристый путь меж волн,
Иль солнца жар слепящий
Царит, величья полн.

Как тени, мчатся паруса,
Как клочья серых туч,
Летят по ветру мимо скал,
Где грохот волн могуч.
Откуда мчатся и куда –
В какой конец земли?
Иль это призраков чреда
Мне грезится вдали?

Как тени, мчатся корабли,
Расправив паруса,
Но сер их цвет – где флаги,
Где гордая краса?
Ни ярких красочных огней,
Ни пушечной пальбы –
Плывут они в молчаньи,
Посланники судьбы.

Как тени, призраки бегут
И тают на глазах,
Надежд былых уносят груз
На серых парусах.
Лети во тьму, забвенья флот,
Возьми печаль с собой –
Туда, за скалы, где ревёт
И пенится прибой!

МАЛЫЕ ГОЛЛАНДЦЫ

Ни святых, ни старцев чинных
У голландцев на картинах –
Здесь небес голубизна
И янтарный блеск вина.

Плут трактирный в колпаке –
Красный нос, стакан в руке –
Лясы точит в уголке.

Вот пирушка средь поляны:
Свет костров, танцоры пьяны,
Стража, пики, барабаны.

Плащ пурпурный златом шит –
Щёголь трубкою дымит –
Пусть себе мужлан шумит!

Шляпки, алые жакетки,
Пух лебяжий – две кокетки
Смотрят... на мартышку в клетке.

Домик, слуги у ворот,
За оградой сад цветёт.
Плющ, оконный переплёт.

Лютню обнял сельский франт,
Рядом – с флейтой музыкант –
Серый бархат, алый кант.

Рынок, толпы, кавардак –
Шарлатан собрал зевак –
Пыль столбом от пьяных драк.

Кавалеры в голубом,
Шляпы шиты серебром –
Шум за карточным столом.

Пёстрый ряд одежд старинных –
Жёлто-красных, тёмно-винных;
Ивы вдоль каналов длинных,

Гладь воды среди лугов –
Баржи, пятна парусов
Близ пасущихся коров.

Кейп червонно-золотистый,
Тенирс нежно-серебристый,
Поттер ясный и лучистый –

Красок чистых ликованье,
Серых туч очарованье,
Светлый образ мирозданья!

Бархата голубизна,
Шёлк янтарный, в цвет вина –
Ни святых, ни старцев чинных
У голландцев на картинах.

* * *

Hic Jacet Arthurus Rex Quondam Rexque Futurus
Здесь сам Артур лежит и часа ждёт:
Он правил в прошлом и ещё придёт

Артура больше нет... И спит Тристан,
Обняв разбитый меч – Изольда спит
С ним рядом, где стремится в океан
Поток, которым Лионесс укрыт.

Мёртв Ланселот... Осела пыль времён,
И шлемов ярких медь – труха в гробах.
Героев упокоил Авалон:
Гавейн, Гарет и Галахад – все прах.

Где стен твоих обломки, Камелот?
Где гордый Тинтагель в руинах дремлет?
Где светлых дев останки червь грызёт?
То Мерлин знал, но он уж нам не внемлет.

И Гвиневеру больше не зови –
Не ставь на суд красу самой весны,
В чьё имя ноты боли и любви
Из песни соловьиной вплетены...

Не обернётся правда красотою,
И ты поймёшь, что паладин – не свят,
Элейн была девчонкою простою,
И грязной деревушкой – Астолат,

А весь тот славный мир – лишь гобелен,
Поэтом сотканный, что, как паук,
Нить выжав из себя, опутал тлен,
Украсив миф трудом искусных рук...

И всё там ложь? О нет! Могучий Рим
Сгнил на корню и свой закончил век,
Но чудо совершив, расцвёл над ним
Последний, жизнь вбирающий побег –

Британский дух. И горстка удальцов –
Простых и грубоватых, но из тех,
Кто за свободу умереть готов –
Надев отцом завещанный доспех,

Меч обнажив, с копьём наперевес
Средь бури чёрной подняла свой стяг,
Величьем осиянная с небес,
Перед которым преклонился враг

И сам сложил легенды, что гремели
По всей земле, хоть бой давно угас,
И кто героев вёл на самом деле –
Артур, Амброзий? – рок сокрыл от нас.

Их было мало... У какого трона
И как они ушли во мглу веков –
Окрасив кровью гвентского дракона
Или молитвой славя лик Христов?

Но знаем мы: когда топтал их прах
Саксонский сброд, померк небесный свет
Над островом британским, и в слезах
Шептал народ: «Артура больше нет...»

MARE NOSTRUM

Quem das finem, rex magne, dolorum?

Залив тянулся на пращи бросок,
Укрыт стеной остроконечных скал.
Из скуки дней ушли мы в тот чертог,
Где древний мир своих героев ждал.

Наш парус чёрный рвался сквозь туман,
Лишь чайки белой искрой озарён,
И ветер, дикой страстью обуян,
Его толкал усердно в глубь времён.

И там, под кровом тайным, где наш чёлн
Пронзил тростник и шепчущий прибой,
Мы причастились подле мирных волн
Тех самых блюд, что вёз Эней с собой.

Когда, устав от бури, поутру
Желанной суше ты падёшь на грудь,
Брось якорь, и на радостном пиру
Съешь блюдо с чашей – чтобы кончить путь!

Чтоб берег вожделенный стал твоим,
Энеева пророчества залог,
И бог скитальцев новый светлый Рим
Морским бродягам основать помог,

Чтоб дивный век попробовать на вкус,
Что скрыт от глаз, но вечно молодой –
Когда клинок смиряло пенье муз,
И в винном бурдюке был рай земной.

Возляжем с кубком на краю земли,
Где наши предки спят в тиши веков,
Пусть Океан ломает корабли –
Он Средиземным стал для моряков!

Какую землю мы возьмём себе?
Где пустим корни и продолжим род?
Ход полушарий подчинив судьбе,
К себе домой мы начали поход –

Назад – от Геркулесовых столбов
К закату, где благословенный край
Устал нас ждать, готовя стол и кров,
Где сок лозы нам обещает рай!

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ АЛИСЫ

Сморил Алису сумеречный век...
Раскинувшись во весь гигантский рост,
Она глядит, как Коточеловек
С издёвкой вечной скалится меж звёзд.

Свет, что сиял на лике божества,
Застрял навеки в гибельных вратах,
Не шелохнётся более листва,
Подвешенная в мёртвых зеркалах.

О, мудрая Алиса! Смутный бред
Пытаясь обратить в святую весть,
Всё тщится, морщась, разгадать секрет,
Как из Ничто ей Нечто произвесть.

Направлен в вечность безнадёжный взгляд,
Она недвижна, ибо спит двойник –
Любви напрасной мертвенный разлад
Царит во Всеалисье... И поник

Тот свет волшебный, что соединял
Двоих в одну, Алису – с той, земной
Алисой... По ту сторону зеркал
Бесплотен мир – ей суждено одной

Там быть. Собранье косных теорем,
Инцест ума, зашедшего в тупик –
Она бессильна в этом царстве схем,
Как льдом покрытый одинокий пик,

Над пропастью стоящий в высоте,
Как день без ночи или ночь без дня –
Обречена смотреть, как в пустоте
Копится прах, живую плоть тесня...

– Безликая толпа, ловцы теней –
Мы тоже не вернёмся в мир живых:
Дверь не разбить. Любовь, тепло – за ней.
Мы – функции, мы ворох карт слепых,

Что ввысь летят... Спаси нас и прости,
Бог плоти нашей, зеркала разбей!
Дай нам споткнуться на своём пути,
Верни грехи нам в милости твоей!

ОДА МЁРТВЫМ КОНФЕДЕРАТАМ

За строем строй, с готовностью небрежной
Надгробия сдаются в плен ненастью
Под ветра вой, что память разметает
И в пасти рвов кидает листьев плоть
В давно привычном таинстве причастья
Перед сезонной вечностью распада...
И избран вознестись в дыханьи мощном,
Страшась небес взыскующего взгляда,
Прошепчет лист о смерти неизбежной.

Осень запустение несёт
Земле, где память проросла травою
Из бездыханных тел, чья плоть гниёт,
Чужую жизнь рождая строй за строем.
Не первый тут промчался листопад! –
Ноябрь кичливый с тщанием вандала
Пятнает гнилью ряд могильных плит
И ангелов потерям счёт ведёт:
Вот треснуло крыло, рука упала...
Бездушье лиц застывших сердце сжало,
Тяжёл горгоний взгляд.
Густеет воздух, грудь сковало,
Мир обернулся вязкою тюрьмою –
Ты словно краб слепой, что вяло
Ворочаясь, клешнями шевелит.

Это всё ветер, только лишь ветер
Мятые листья кружит

Ты знаешь, стоя молча под стеной,
Тот зов, который слышит зверь ночной,
Что чует кровь и жертву ищет жадно,
Суровых сосен строй и дымный мрак,
Сигнал внезапный, бой – ты знаешь, как
Потопом бурным пруд вскипает хладный.
Зенона немоту, и Парменида
Ты знаешь... В вечной жажде разрубить
Проклятый узел и ускорить исполненье
Желаний, смерть приблизить ты был рад,
И жребий чудный
Ты славишь – тех, кто гордо выступал
За строем строй,
И пал, спеша на битву безрассудно –
Здесь, у провисших врат, перед стеной.

Листья, листья, только лишь листья
Падают, кружат, умирают

К неистовой эпохе обратись:
Бойцов непостижимых твердь рождает –
Рать демонов, которым не спастись.
Поля залитые, Стонволл-стена,
Булл-Рана, Шайло, Антьетама дни...
Перед рассветом яростным склонись
И вялый свет заката прокляни.

Пусто – только лишь листья плачут
Словно старик в вихре бури

Что это – крик? Безумная цикута
Во мрак немой перстом дрожащим тычет –
Ты мумия, оглохшая навек.

Лишён добычи,
Беззубый волк, в овраге издыхая,
Лишь ветер слушает...

Давно уж кровь их ран,
Дав силу хищной чистоте потопа,
Соль возвратила в древний океан
Забвенья... Что же, дни свои с тоскою
Считая и поникнув головою,
Одеты в траур, с мрачным торжеством –
Что скажем мы об их костях нечистых,
Поросших безымянною травою?
Обломках рук, осколках черепов,
Затерянных среди опавших листьев?
Взвод серых пауков гарцует строем...
Во тьме глухой, среди сплетенья ив,
Совы зловещий крик-призыв,
Зерно невидимое в душу заронив,
Напомнит нам о рыцарстве былом.

Скажем – только лишь листья
Падают, кружат, умирают

Мы скажем – это только лишь листья
Шепчут, страшась многокрылой ночи,
Кружась в полумраке мглистом.
Ночь тёмная – начало и конец...
Меж альфой и омегой просветленья
Немых доктрин нас ждёт холодный плен,
Что взор темнят иль, словно ягуар
В пруду заросшем, с отраженьем бьются.

Что скажем мы, упрятавшие знанье
В свои сердца? Ужель всё унесём
Во гроб? А может, сразу сделать гробом
Свой дом? Разверстым гробом?

Что ж, ступай...
Врата закрыты, и стена гниёт:
Премудрый змей на шелковичном ложе
Тишь смерти языком тревожит –
Могильный страж, который всех сочтёт!