Вадим Раскумандрин

Зоркий сумрачный охотник,
Не знававший неудач,
Скакуна бледнее снега
Пустит шагом или вскачь,
Не колеблясь ни на йоту
Перед долгою гоньбой,
Будет он вести охоту
За тобой.

Смерть - вот верхового имя,
Время - имя скакуна,
Сочиняю эти строки,
И погоня мне слышна,
Ты, стихи мои читая,
Знай – ловец не отстает,
Мчит погоня дни и ночи
Напролет.

С тиканьем часов погоня
Близится наверняка,
Бой курантов заменяет
Ей охотничьи рога.
Днем, коль солнечно и ясно,
Псов не услыхать пускай,
Ночью различишь ужасный,
Жуткий лай.

Мнится, будто полон кличей
Каждый звон колоколов,
Не спастись, увы, добыче...
Сквозьгода несется лов,
Минут зимы, минут весны,
Но неумолимым псам
За тобою мчаться грозно
По пятам.

Где бы скрыться мы успели,
Если в нынешнем году
Иль на нынешней неделе
Грянет: "Взять его! Ату!"
Будь уверен, гончих свора
Вряд ли развернется вспять,
Жертву предвкушая скоро
Растерзать.

Но Владыка существует,
Что охоты правит бал,
Скакуна бледнее снега
Сотворил он и взнуздал,
Он собак, рычащих дико
Не поворотит назад...
И мольбы твои Владыку
Не смутят.

Он не станет благосклонней,
Строгий лик его незрим,
Но, затравлены погоней,
Мы его благодарим,
Льстим ему как Сюзерену -
Вдруг случится волшебство?
И надеемся смиренно
На него!

Под парусами, с грот-мачтой высокою,
Сквозь буруны судно брало разбег,
Слева - склон Уайта, поросший осокою,
Прямо - мель Уорнер и Хейлинга брег.

"Боцман! Гляди же - луга зеленеются,
Рыжие пятна - коровьи стада.
Боцман! За кромкой прибоя виднеется
Фермерских низких домов череда".

"Шкипер! Взволнована Уайта пейзажами,
Просит команда - скорее вперед!
Гомон стоит меж матросами ражими -
Сэр! Нынче каждого матушка ждет!"

Небо над Нетерби темными тучами
Вдруг затянулось, посыпался снег,
Брамсель натянут ветрами ревучими,
Где же мель Уорнер и Хейлинга брег?

"Калвер утёсистый станет нам гаванью,
Здесь на маяк нужно дать разворот!
Боцман! О, боцман! Окончим ли плаванье?
Будем ли дома, где матушка ждет?"

"Да, капитан! Почитай, слишком юными
Взяли матросов на борт корабля...
Ну-ка спокойнее! Встанем под дюнами
В бухте Сент-Хэленса. Лево руля!

Скрытая скалами Нэб обнаженными,
Нашим спасением будет коса!
Матери ждут вместе с милыми женами!
Жизни вам дороги? Снять паруса!"

Бурей, метелью и грозными шквалами
Било, крутило, мотало фрегат,
Вихрями мглистыми и одичалыми
Вмиг был шпангоутный остов разъят.

Снежною завертью судно погублено,
Юношам волны не перебороть...
Мать укрепи, помоги и возлюбленной,
Смилостивись, о Всевышний Господь!

Взор не найдет корабля очертания...
Смилостивись же над теми, кто ждет!
И прошепчи им: вернулись в Британию
Мальчики ваши из дальних широт.

Война подобна Преисподней!
Стихами эту мысль несу…
Прислушайтесь же! Я сегодня
Увидел в Мэметском лесу,
Где артобстрелом полоснули,
От войнолюбия пилюлю:

Убитого я встретил боша,
Смотрел как исподлобья тот,
Гниеньем тронутая кожа,
Уже раздувшийся живот,
Очки разбиты, тошнотворно
Лицо в потеках крови черной.

Прощайте, лес, овин, стерня,
    Брег Северна, прощай!
Взгляни, о Теренс, на меня,
    Бросаю отчий край.

Вот крови высохшей следы,
    Неубранная рожь,
Затихший Морис у скирды...
    В груди его – мой нож.

Два сына – с матушкой своей
    Встречали мы восход,
Но вечером никто с полей
    К старушке не придет.

Пожав ладони, милый друг,
    Простимся же с тобой!
Отныне я кровавых рук
    Не натружу косьбой.

Будь смелым, помни мой наказ,
    И чистоту блюди,
На скачках празднества Ламмас
    Других опереди.

Напрасно ждут и косогор,
    И стадо, и подклет...
Зря ждет поставленный прибор,
    Зря ужин разогрет.

Лето дрему нагоняло,
    Близ журчащего ручья
Барабанной дробью шалой
    Ото сна был поднят я.

Вышли из-за поворота
    На изъезженный большак
Мяса пушечного роты,
    Отчеканивая шаг.

Запад ли, восток - повсюду
    Трупный источают яд
Юношей убитых груды,
    Кости белые блестят.

Горны славят неустанно
    Алых кителей покрой...
Женщиной рождённый, стану
    В шествующий мимо строй.

Увы, на сердце пусто,
    Не ворочу назад
Невесты розоустой
    И удалых ребят.

Безвременной могилой
    Ребятам служит плёс,
Розовоустой милой –
    Лужайка жухлых роз.

Родился я далеко –
    У западных болот…
Там рощей тополиной
    Укрыт любимый брод.

Там путник ночью слышит,
    Ступая на мостки,
Как тополи покойно
    Вздыхают у реки;

Он внемлет отголоскам
    Меня забывших нив...
Избрал я домом Лондон,
    Тем сна себя лишив.

И будут звездной ночью
    Душе моей внимать
И путник, и запруды
    Мерцающая гладь.

Моряк из морей вернулся домой,
    С добычей вернулся назад.
Качаясь на волнах, в бухте родной
    Спустил паруса фрегат.

Домой возвратился охотник с гор,
    Он бил в поднебесье дичь,
И зверя, что стремителен, скор,
    В урочище смог настичь.

Но звездной ночью в угодьях покой,
    И тих океанский простор,
Моряк из морей вернулся домой,
    Вернулся охотник с гор.

* Стихотворение написано на смерть Роберта Льюиса Стивенсона.