ПАМЯТИ ГИЙОМА АПОЛЛИНЕРА

На прибрежных камнях, в белоснежных чертогах, вдвоем
У таинственных скал обожженного солнцем залива,
Вот два мальчика – их имена Купидон и Гийом –
На пустом берегу, заигравшись, смеются счастливо.
Бог искусств Аполлон в небесах запрягает коней
И внимательно смотрит: кто нынче у нас за возницу?
“Вот Гийом, – говорит Аполлон, – я отметил его”.
Только он слишком юн для блистательной той колесницы,
Музы пусть подождут, он, конечно, придет, а пока
Аполлон отозвал Купидона на берег морской
И разительным сходством отметил их детские лица.
И покуда Гийом развлекался в коллеже как мог,
Средь божественных пери терпел он любовные муки, –
В неизменных стараньях твердил Купидон свой урок,
И трудился без устали он, постигая науки.
Он своим красноречием учителей поражал,
Был прилежен и мудр, и в познаниях всех превзошел он,
Но в часовню его легкокрылый Амур провожал
(Ведь из многих богов Иисус только этого любит).
Божий дух за века ничего не измыслил светлей,
Чем огонь, что горел на челе этих дивных детей.

На парнасских часах не минуты стучат, а века.
Все здесь было отмечено издавна, прежде рожденья.
Аполлону все видно прекрасно: мелькают века,
Все страдания мира, все войны, все грехопаденья.
Вот он в зеркало смотрит и видит: Гийом
Офицерский мундир, окровавленный лоб, ледяная кровать.

“Непреклонные Парки? К вам, право, не стоит взывать,
Позовите Сестер, пусть придут сюда славные музы,
Чей кортеж беззаботно парит над поляной лесной.
Вот короткая жизнь! Так пускай она будет одна,
Ни на чью не похожа. Но знаю, дары ни к чему,
Потому что Гийом обладает единственным Даром,
Потому что он в руки волшебный берет молоток,
И при каждом ударе рождается искорка Божья.
Я хочу для него тридцать жизней, сплетенных в одну,
Глаз, что все замечает, и сердце, что все понимает.
Если же неизбежно, чтоб он умер сейчас, а не после,
Пусть идет на Парнас, там, где Байрон, Сервантес, Шекспир,
Чтоб вокруг собрались эти ангелы-музыканты
И пропели ему свой божественный речитатив,
Увлекал он Гийома, когда тот поэмы баюкал.
Потому и досталось бессмертье ему на земле,
А на небе – восторги, и песни, и славное имя,
Словно тяжкую ношу, свой давний, мучительный труд
Он сумел, победитель, расцветить дарами моими”.

ПРИГЛАШЕНИЕ К ПУТЕШЕСТВИЮ

                     Луи Бержеро

Вагоны, станции и перегоны,
гадалки в ярких одеждах,
Цыганская жизнь бродяжья,
И розовые кабаре,
Пустеющие на заре.

Мимо леса с лужайкой, мимо,
Мимо хрупких рантье, мимо,
Мимо парка с листвою, мимо,

Словно кубики из лото,
Но – не то!
Я тебя приглашаю, Элиза,
В Венецию или в Пизу,
Посмотреть на дворцы дожей,
Покататься в гондоле – даже.
Мы оставим велосипеды
У обвитой плющом беседки,
Там, где травы растут большие,
Мы свои оставим машины,
Их украсим боярышником,
А сами пойдем пешком.
Мы не будем спешить никуда,
Лишь смотреть, как течет вода.

А исполнится нам шестьдесят,
Мы вернемся с тобой назад,
Мы помчимся миля за милей,
Позабыв об ушедших днях,
В ярко-красных автомобилях
Или
На крылатых конях.
Только в будущем том богатом
Будут ли наши кони крылаты?

Объявление в витрине:
"Продаются четыре пустыни
С видом на живописную гору,
Обращаться в нотариальную контору:
Дом 18, бульвар Карно,
Спросить господина Шокарно".

ПОХВАЛЬБА ПЬЯНОГО БРЕТОНСКОГО МОРЯКА

Это я, это я, это я – Моисей –
Я в Землю Обетованную всех
Приглашаю. Бесплатный проезд и тепло
Соглашайтесь, вам здорово повезло.
Все туннели всех Красных морей
Я пророю лопатой своей.

Это я, это я, это я – Самсон –
Парикмахеров покровитель и друг,
Мне б остаться ребенком – счастливый сон!
Ведь жена причинила мне столько мук
И несчастий. Чтобы ее забыть
Оставалось мне только пить.

Это я – великий царь Соломон,
Самого Александра я победил
И в бою захватил сто один миллион,
И утратил грек свой победный пыл,
Но когда в мой погреб спустился он –
Золото превратилось в пыль.

Послушайте!.. это ведь я – Бог,
Это вам подтвердит любой.
Улыбка моя, как заря, светла,
Душа моя, словно солнце, тепла.
Это я – Иисус, мне незачем врать.
Я вас приглашаю в Рай.