На главную страницу

ОКСАНА ВАСИЛЕНКО

р. 1974, Фрунзе (ныне Бишкек)

До недавнего времени переводила почти исключительно прозу с английского. С 2006 г. сотрудничает со Школой Баканова, где работает для ЭКСМО и АСТ. Самая популярная из переведенных книг - "Затмение" Стефани Майер; наиболее серьезные работы: две книги из Баллантайновского цикла Уилбура Смита, рассказы С. Моэма, О. Уайльда и К. Воннегута. Поэтическим переводом всерьез занялась на форуме «Века Перевода», где в первые же месяцы показала отличные результаты, работая с английского и немецкого, а в августе 2010 года заняла более чем почетное первое место в юбилейном, сотом конкурсе форума – посвященном стихотворению Детлева фон Лилиенкрона «Битва за воду», что дало ей права не только на звание «переводчик», но и на обширную «синюю страницу» на Сайте.


ДЕТЛЕВ ФОН ЛИЛИЕНКРОН

(1844 - 1909)

БИТВА ЗА ВОДУ

Барону фон Науендорфу, майору, и сержанту Вегингеру посвящается

Южная Африка. Пыль и зной.
Близ Калькфонтейна, в русле реки,
Вокруг родника зеленой стеной
Растут высокие тростники.
И призывно журчит ручеек: «Испей!
Усталые ноги омой скорей
В прохладной и чистой воде!»

Воды! Но витбои насмерть стоят:
Три дня не стихает отчаянный бой.
«Воды! За глоток – хоть к дьяволу в ад!
За каплю рискну головой!»
Журчит ручеек день и ночь напролет,
Лепечет, бурлит, игриво зовет
К прохладной и чистой воде!

Четвертые сутки! В атаку опять!
Но черти-витбои стоят стеной.
Воды! Сколько будем мы здесь торчать?
А ну поднажми! Ура! За мной!
Вот так же и дома течет ручей,
Журчит и поет средь родимых полей
О прохладной и чистой воде.

Не вышло! Мы рухнули навзничь без сил,
Потрескались губы, песок на зубах;
Противник атаку вновь отразил,
И мы залегли в раскаленных камнях.
Русалки зовут: «К нам скорей приходи,
Тебя мы прижмем к холодной груди
В прохладной и чистой воде!»

«Воды! Воды! Хоть один глоток!» –
Кто-то хрипло взмолился в бреду.
Звенит на камнях говорливый поток:
«Господь не оставит, я воду найду!»
Журчит ручеек, беззаботный, хмельной,
И прочь утекает, играя волной
Прохладной и чистой воды.

Замолкли пушки – покой гробовой;
И страшен Смерти немой оскал;
Вповалку лежат офицер, рядовой –
Снаряду неважно, в кого он попал.
На той стороне ручеек все поет:
«Раны омой в прозрачной, как лед,
В прохладной и чистой воде!»

Стонет майор: он ранен в живот,
Три дня на жаре и доктора нет.
«Воды! Хоть глоток!» – он тщетно зовет,
Но только ад завывает в ответ.
И ночью и днем журчит ручеек:
«Воды! Мне б хотя бы один глоток
Прозрачной и чистой воды!»

Сержант, сам изранен, дополз едва:
«Осталась еще пара капель вина, –
Из горла с трудом прорвались слова. –
Вот фляга, майор, пейте до дна».
А ручей все журчит, все поет в песках:
«Придите, так тесно в моих берегах
Прохладной и чистой воде!»

Майор от фляги отвел жадный взгляд:
«Да мне-то конец, как ни крути.
Спасибо, пей сам, мой верный солдат!
Ты лучше к орудьям сумей доползти».
О райских кущах поет ручеек,
Бежит по камням веселый поток
Прохладной и чистой воды.

Сержант вдруг ткнулся в песок лицом,
Смешались с кровью капли вина,
Теперь им с майором все нипочем:
И жажда, и раны, и эта война.
А ручей все журчит в горячих песках,
И купаются камни в пенных струях
Прохладной и чистой воды.

В атаку! В атаку! Ура, враг бежит!
Победа! Скорее, всем хочется пить!
Повсюду звон стали и цокот копыт,
Жажда и боль не смогли нас сломить.
Облако гари стоит над ручьем;
Жизни и славе гимн мы споем
Иль прохладной, чистой воде.



СМЕРТЬ СРЕДИ КОЛОСЬЕВ

Два дня, две ночи уж лежит,
солдат израненный на поле,
среди колосьев позабыт,
сухие губы сжав от боли.
Собрав весь свой остаток сил,
взгляд поднял вверх – перед глазами
знакомый дом в полях застыл,
жнецы орудуют серпами.
Родимый дом, любимый край,
пусть мир пребудет в вас навеки.
Прощай же, родина, прощай! –
последний вздох, сомкнулись веки.


У ЧЕРТЫ

Еще снует стриж меж полей
Туда-сюда и снова в высь,
Но из пушинок тополей
Уже ростки стремятся ввысь.

Еще кружатся мотыльки
И зелен луг, бегущий в даль.
Ужель взлетели паучки,
И ветер их уносит вдаль?

Еще доверчив иногда,
И длится радости пора.
Что там? Харон гребет сюда?
Когда ему прибыть пора?




ВЕЧНОСТЬ НАПРОЛЕТ

В усталых сумерках, одна,
Царит прозрачная луна.
Поголубели небеса,
С травинок капает роса.
Мир замер: словно дикий зверь,
День просыпается теперь –
Встряхнется, злобен и клыкаст,
И спуску никому не даст.
Путь пройден – солнце канет прочь,
Закат багров, безмолвна ночь.
В усталых сумерках, одна,
Царит прозрачная луна.
И время медленно жует
Себя всю вечность напролет.



РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ

(1875 - 1926)

ОСЕННИЙ ДЕНЬ


Господь, пора умерить летний зной.
Пусти на волю ветра дуновенье
и длинной тенью жаркий день накрой.

Дай поздним фруктам краткий срок
впитать в себя нечаянную радость
последних дней и выдави их сладость,
чтоб гуще был хмельной бодрящий сок.

Бездомному уж не построить дом.
Кто одинок, уж одинок навечно,
не спит и пишет письма бесконечно,
все бродит по аллеям под дождем,
где листья гонит стылый ветер встречный.



ДЭВИД ХАРТЛИ КОЛЬРИДЖ

(1796 - 1849)

О, ЕСЛИ Б Я УМЕЛ ЛЕТАТЬ


О, если б я умел летать,
На крыльях я бы прилетел
К тебе, любимая!
Да только птицей мне не стать --
Не жди меня.

К тебе лечу лишь по ночам:
Во сне преград мне нет, и я
Над миром господин,
А просыпаюсь по утрам --
Совсем один.



ЕСТЬ МНОГО ДЕВ ЕЕ ПРИГОЖЕЙ


Есть много дев ее пригожей,
Она проста на вид,
Но улыбнулась мне – и что же?
Других она затмит:
Умом и нежностью дыша,
Из глаз глядит ее душа!

И вдруг, как будто мне не рада,
Не смотрит на меня,
Но вижу за холодным взглядом
Я пылкий жар огня:
Улыбок дев других милей
Изгиб нахмуренных бровей.



ЖИЗНЬ НЕ НАПРАСНА


Я верить не хочу, что жизнь напрасно
Дана мне, что лишь случай в том виной,
Не верю, что бесцелен путь земной,
И что судьба взирает безучастно.

Судьбою все расписано бесстрастно:
Дождинке каждой путь предписан свой –
Прольют ее над лесом ль, над травой,
Но не уронят ни одной напрасно.

Тень пчелки над головкой горицвета
Как ни мала, но все-таки нужна –
Исчезнет, и цветок заметит это –

Без тени яркость солнца не видна:
А капля вечной Жизни, отблеск Света,
Могла ли быть напрасно создана?



САРА ТРЕВОР ТИСДЕЙЛ

(1884 - 1933)

БУДУТ БРЫЗГИ ДОЖДЯ
(Война)


Будут брызги дождя и запах земли,
Будут ласточки виться в синей дали;

По ночам запоют лягушки в прудах,
Белой пеной вскипит весна на ветвях;

И малиновок стайка, алый всполох огня,
Защебечет с ограды, песней звеня;

Здесь не знает никто, что такое война,
И победа ничья никому не нужна.

Птице, зверю, деревьям что за беда,
Если род наш людской сгинет весь, без следа?

Утром небо окрасит зари нежный свет,
И наступит Весна а нас уже нет.



ЗИМНИЕ СУМЕРКИ


На зимний лес лег вечер,
Прозрачен, словно сон;
И в тишине чуть слышен стал
Ветвей хрустальный звон.

К земле склонились ели,
Молчанье лес хранит;
Звезда на западе зажглась,
И две взошли в зенит.

На миг я позабыла
Войну и горечь тризн:
Тебе спасибо, мама,
Что ты дала мне жизнь.



СЧАСТЬЕ


Я от счастья пьяна, и мне
Безумно хочется петь,
Я любима, люблю – и теперь
Можно хоть умереть!

В небо взмыла душа, полна
Жаждой петь и любить,
Я по звездам пройду, шутя –
Вот теперь можно жить!



КАК РОЖЬ ПОД ВЕТРОМ


Как рожь под ветром
Голову склоняет,
Поет и устали
Не знает;

Как рожь под ветром
Клонится – и вот,
Несломленная, вновь
Встает;

Так я тихонько,
Устали не зная,
Страданья в песню
Превращаю.



СЕТЬ


Тебе я столько песен спела,
Но в них тебя я не найду –
Как в сеть стихов я не поймаю
Далекую звезду.

Как, зачерпнув ладонью море
Из самой темной глубины,
Увижу, что в моей ладони
Нет синевы волны.



ДРЕВО ПЕСЕН


Другим пою я песни,
А с тобой тиха;
На древе моих песен
Ни одного стиха.

Ты налетел, как ветер
Из грозовой дали,
Небрежно листья разметал,
Унес за край земли.

И древо песен замерло,
По листве скорбя –
Другим я песни отдала,
А тебе – себя.



СТИВЕН ВИНСЕНТ БЕНЕ

(1898 - 1943)

ОКРЫЛЕННЫЙ


Серп лунный, словно ятаган, вонзился в океан,
Кровавым отблеском зари свод неба осиян,
На скалах пурпур, киноварь разлита на пески –
Как птицы, в небеса взлететь собрались смельчаки.

Вот тот стоит, чье мастерство превыше всех похвал:
Он Минотавра в Лабиринт навеки заковал;
С ним рядом сын стоит, огнем восхода озарен,
Бесстрашным сердцем и умом пытливым одарен.

Могучи, словно два орла, взлетают на крылах
Все выше – видно их едва в безбрежных небесах.
С оглядкою летит Дедал, чтоб не расплавить крыл,
Зато Икар стремится ввысь, он обо всем забыл.

Не зная страха, мчится он сквозь гущу облаков –
В надзвездный мир, в запретный мир, в пристанище богов;
Лишь точка в небе, в облаках он искорка зари –
Храбрец крылатый над землей впервые воспарил.

На восток, на восток! Ветер ледяной жесток,
Каждый вздох с трудом дается, путь неведомый далек,
Но Икар летит бесстрашно, чтоб найти зари исток.

Он летит, он поет: без вина пьянит полет;
Выше, выше он кружится – небо тянет, как магнит –
И, свободен, словно птица, в небесах легко парит.

Облака позади, и до солнца полпути,
Вдруг забились тщетно крылья, перья сыплются дождем,
И напрасны все усилья, вниз летит он кувырком.

Неудача не в счет: пусть смертелен был полет,
О, Икар, твой смелый подвиг в нашей памяти живет –
Не паденье мы запомним, а невиданный твой взлет.

Ты посмел, ты взлетел, смертных участь ты презрел,
Невозможного возжаждал и в безумии своем
Против легионов Ада бился сломанным копьем.

Выше, чем парит орел, вечный он приют обрел,
Там, где холод смертью дышит и не греет солнца жар,
Там, вдыхая жгучий воздух, на крылах парит Икар.

Из далекой вышины отголоски нам слышны:
Песню тихо напевая, он летает в небесах,
Все еще стремится к солнцу на обломанных крылах!