На главную страницу

МИХАИЛ ВИРОЗУБ

р. 1962, Москва

Окончил московский электротехнический институт связи. Печататься стал в 1986 году; десятью годами позже чуть не был «забракован» при приеме в Союз писателей, ибо было непонятно, как прозаика его принимать, как поэта, как переводчика, – но, к счастью, все же был принят. Как публицист. Как переводчик был последовательно забраковываем с 1980 года (в Литературной консультации Союза писателей В. В. Роговым) – позже много кем, в частности – мною на известном семинаре при ЦДЛ. Как зрелый поэт-переводчик проявил себя резко и внезапно – при работе над антологией «Семь веков английской поэзии»; сейчас переводит классика австралийской поэзии Э.-Б. «Банджо» Паттерсона.

Страница на сайте "Поэзия Московского университета"

ГЕНРИ ВОЭН

(1622-1695)

НОЧЬ

Сквозь тьму и пелену
То суеты, то истины расхожей
Иную правду видел он одну –
    Свет Божий:
Пришёл в ночи к Спасителю один
Меж  фарисеев некто Никодим.

    Благословен!
Но к свету приникают люди всюду,
Как мотыльки: они попали в плен,
    Не веря чуду.
Лишь одному Ты дал, воскреснув, сил,
Когда  он в  полночь Солнце вопросил!

    Откуда ты, Господь?
Что за земля тебя в себе носила?
Дух прорастила, изваяла плоть
    Какая сила?
И в том ростке, пробившемся едва,
Вся уместилась  сущность Божества.

    Ни в капище златом,
Ни в камне, изукрашенном резьбою –
В них Бога нет, но лишь в цветке простом,
    Что пред тобою.
И лес глядел на Бога, удивлён.
Израиль спал. Его был крепок сон.

    О, ночь! Вся суета
Бессмысленна: тихи дневные битвы;
Покой в душе и время для Христа
    И для молитвы;
Стреножены заботы и дела,
И в горних высях бьют колокола.

    Безмолвен Божий Дух.
Он чист, ночные слёзы принимая.
К нему спешит – лишь позовёт пастух –
    Душа немая.
Шаг времени доносится во мгле,
И Дух находит близких на земле.

    Когда б мой грешный день
Мог успокоиться в надежде трудной,
Что  снизойдёт вдруг ангельская сень,
    И голос трубный
Услышу, Небеса просил бы об одном –
Навеки позабыть о странствии земном.

    Но ангелы – в ночи,
А здесь перемешало всё Светило.
Что остаётся? Примирись, молчи,
     Хоть жизнь постыла.
Обманчив свет, мир не яснее днём,
И в темноте верней пути найдём.

     А люди так просты
И  Божий свет не видят настоящий.
В нём, говорят, так много темноты
     Слепящей.
О, ночь! Мне б только Господа найти
И в нём частицей малой прорасти...

О ЧЕЛОВЕКЕ

Когда закон вещей желал постичь я,
Их неизменность встала предо мной:
Как часовая стрелка стая птичья
    Нам отмеряет путь земной;
Цветы родятся вновь, не потеряв
    Ни в чём обличья;
Шмели спешат домой с вечерних трав.

Хотел бы я, чтоб неизменность эту
Вещей вокруг  Бог подарил и нам,
Как птицам, разлетевшимся по свету,
    Упавшим где-то семенам;
Проходит жизнь цветка и праздных птиц
    В стремленье к свету;
И Царь перед природой клонит ниц.

А человек... Куда он и откуда
Идёт всю жизнь? И до последних дней
Ненадобней скудельного сосуда,
    Своих не находя корней;
Приют он ищет в уголках земли
    Как будто чуда,
Но путь всегда теряется вдали.

Чужие двери видит в каждом доме
Скиталец вечный. Камню под окном
Нашёл Строитель место в окоёме,
    А человечек челноком
Туда-сюда елозит. Кто ему
    Даст отдых, кроме
Первопричиной бывшего всему?..

АЛЛАН РЭМСИ

(1686-1758)

ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ СЧАСТЛИВИЦЫ СПЕНС

Лежала при смерти старуха,
Вздыхала, материлась глухо,
Но начала вдруг потаскуха
          Такую речь
(Да так, что лучше б оба уха
          Нам поберечь):

– Не плачьте, девки, Христа ради,
На вас не буду я в накладе,
Налейте-ка, сестрицы-бляди,
          Себе винца,
Махните за меня, не глядя,
          Всё до конца.

Приходит старость к нам покорным,
Но вы о дне заботьтесь чёрном,
Копите грош трудом упорным,
          Юны пока,
И гузном не висят позорным
          Окорока.

Придурка пьяного найдите
И перед ним хвостом вертите,
– Всё в первый раз! – ему твердите –
          Вот лучший клей.
Вообще всегда вином поите
          Их, кобелей.

Заснёт: кошель в лихом набеге
Обчисть на память о ночлеге,
А, ежли ось к твоей телеге
          Наладит он –
Ни-ни! Ведь ты не хочешь, Мэгги,
          Схватить сифон?

Работай-ка над этим малым:
Смотри в любом кармашке малом –
Деньжат у мужиков навалом,
          Лишь потряси.
Толстенным зарастают салом
          Здесь караси!

А коль шотландский сын греховный
Вам не оплатит пыл любовный,
Ступайте в храм за платой кровной,
          На поиск прав.
Скупцу пусть казначей церковный
          Назначит штраф.

Лишь с англичан не требуй платы:
Когда напьются супостаты,
Дай просто так им, и солдаты
          Авось уйдут,
Не то по всем местам ребяты
          Наподдадут.

Законы наши лишь корявы:
Мы правы или мы не правы,
Не забывайте бич кровавый,
          Тот страшный дом,
Где исправляет наши нравы
          Рука с кнутом.

Вот, Бесси, сядешь в том подвале,
Терпи, там слёз попроливали!
За удовольствием печали
          Толпой идут.
Мы все другой судьбы едва ли
          Дождёмся тут!

Жизнь не спешит нам на уступки:
Где нос? Где щёчки, зубки, губки?
Чтоб не жалеть, что так вы хрупки,
          Без слов, гуртом
Ступайте-ка, мои голубки,
          В публичный дом.

А там с богатым будь любезней,
Хотя козла он пооблезлей,
И, коли нет дурных болезней,
          Пойдут дела!
Я с тем ложилась, с кем полезней,
          Не зря жила.

Придут жеребчики: мгновенно
Совета спросят откровенно.
Я им: вон девка здоровенна,
          Вся ничего,
Робка лишь, надо постепенно
          Её того.

Чего я только не видала,
И сколько мужиков кидала,
Когда уже сочилось сало
          С их ражих морд.
И совести им недостало,
          И жизнь – не торт!

Сейчас клиент – не кто придётся:
На шлюх дают они с охотцей.
Пусть их носам легко живётся
          И без лекарств,
А лекарь пусть не доберётся
          До божьих царств.

Кляну я лживые науки,
Тех, кто пожрал, и ноги в руки,
Пусть эта шваль узнает муки,
          Свой трипперок,
От шанкра пусть сигают суки
          Под потолок!

Теперь вас, девки, умоляю:
Налейте кружку мне до краю,
Ведь я в порядке оставляю
          Свои дела,
Счастливой, девки, помираю!
          И померла.

ОЛДОС ХАКСЛИ

(1894-1963)

ПЯТАЯ ПЕСЕНКА ФИЛОСОФА

Толпу сперматозоидов живучих
    Несёт волной.
А выплывет из всей огромной кучи
    Ну разве Ной.

Но он один, а недошедших тонны?
    Скорбит семья:
Шекспиры были там, Ньютоны, Донны
    И даже я.

Как непорядочно отпихивать соседа!
    А, выжив, наблюдать, как лучших гибнет рать.
Была бы человечества победа –
    Всем вместе умирать так умирать!

КИНГСЛИ ЭМИС

(1922-1995)

КНИГОТОРГОВАЯ ИДИЛЛИЯ

За “Садоводством”, по направлению к мусорной корзине,
    В углу укромном
Есть полка с поэзией в магазине
    Весьма огромном.

Я взял антологию, составленную Ох-не-Донном –
    Что зря пылится?
Смотрю: сочиняют по старым законам
    Всё новые лица.

А так как мы делим мир по признаку пола,
    Я подумал:”Конфуций
Интересней мужчинам! И боевик “Бой у атолла”,
    И, может, “История контрибуций”.

Мужчины обычно продемонстрировать рады
    Широту кругозора,
А вот женщинам “Верю в любовь!” или “Томные взгляды”
    Больше впору.

Как много в жизни, однако, сложного –
    Вот печаль!
Но извлечём из вышеизложенного
    Такую мораль:

Чувства у мужчин отстранены чуть-чуть,
    Любовь мы прячем.
У женщин... ну, скажем, иная суть,
    У них – иначе.

Мужчина рассудителен, тянет с ответом,
    Нагонит туману,
А женщинам – только любовь! И об этом –
    В три дня по роману.

И пусть мы смеёмся весьма активно
    Над таким урожаем,
Женщины лучше нас объективно,
    Мы их обожаем!

Так вот себе однажды признавшись в этом,
    Забудем сразу,
Как мыкались мы, мудрецы, над сюжетом,
    Но даже чахлая  фраза
    Не рождалась, зараза!

Э.Б. “БАНДЖО” ПАТЕРСОН

(1864–1949)

ВЕЛОСИПЕД МАЛГИ БИЛЛА

Однажды некий Малга Билл отверг родную клячу:
Он прикупил велосипед и шлем к нему в придачу.
Служила сивка много лет, однако, в полчаса
Билл променял её на два блестящих колеса.

Был Малга горд, но продавец момент просёк едва ли,
Смеясь: “А вы когда-нибудь давили на педали?”
“Эк, знаешь! – крякнул Малга Билл. – глаза свои протри!
Я крепче всех держусь в седле от Гэп до Касири!
Да знают все!.. Да обо мне!.. со всех сторон молва!
Хоть я, приятель, не терплю пустого хвастовства!

Спросил бы – может ли петух горланить поутру,
Умеет ли орёл летать и прыгать кенгуру!
Любой, кто шкурою покрыт и ходит под седлом,
Шагает, бегает, ползёт и прыгает козлом
Усвоил: твёрже нет руки, чем эта, в целом мире,
А тут всего два колеса, а не копыт четыре”.

В седло забрался Малга Билл и крутанул педали.
В обратный путь пустился он к себе в родные дали,
Где дом у речки Мертвеца, где горная дорога...
Проехал Малга целый ярд и поднажал немного.
Вцепился в руль он, только пыль вилась из-под колёс!
На третьем ярде – вот беда! – велосипед понёс.

Тут ветер засвистел в ушах, кусты со всех сторон,
Мелькнула речка Мертвеца, ужасный горный склон:
Вот пень, вот бук, вот дуб, вот граб, вот впе-ре-ди дупло –
От страха стадо кенгуру на гору занесло.
Но Малга усидел в седле, утюжа эти скаты,
Лишь глубже в землю от греха попрятались вомбаты.

Булыжники наперерез метнулись как назло,
Уже к обрыву над рекой велосипед несло...
Ужасно вскрикнул Малга Билл в преддверии конца
И рухнул футов с двадцати он в речку Мертвеца.

Текла спокойная река, был день довольно мил.
На брег, стеная, выползал наездник Малга Билл,

Бурча: “За шиллинг я валил быка одной рукой,
Но в это чёртово седло пусть лезет кто другой!
Я с этим транспортом теперь не встану даже рядом,
Лишь вспомню, как он нёсся вскачь, вилял и дрыгал задом!
Покойтесь с миром руль, седло и новый шлем в придачу!”
...И Малга тихо оседлал свою родную клячу.

БАЛИНТ БАЛАШШИ

(1554-1594)

АКРОСТИХ ПО НАЧАЛАМ СТРОФ,
СЛОЖЕННЫЙ НА ИМЯ БАЛИНТА БАЛАШШИ,
в коем умоляет он о прощении грехов его
и возносит благодарность, что, обратившись к Богу,
стал он Богу любезен и тем обрёл освобождение
от вечного наказания (акростих по началам строф).

Боже, я Тебя прогневил опять.
На себе несу грешника печать,
Но готов принять
Бич суровый твой – Божью благодать.

Аще Ты, Господь, руку занесёшь
Наказать меня за грехи да ложь,
Умоляю, всё ж
Правый гнев смири, милость приумножь!

Летопись грехов я узрел свою;
Искушал мя бес, и теперь стою
Бездны на краю,
И погибель я полной чашей пью.

Истинно: в грехе был и я зачат.
Хоть развеял Ты смрадный скверны чад.
Во греховный ад
Вверг себя я вновь, гибельней стократ.

Несть числа грехам, ужас мой велик,
С робостью я в Твой всматриваюсь лик,
В сердце страх проник,
Милосердья жду, жалкий ученик.

Так мы и живём: грех на всех лежит,
И седмижды в день праведник грешит.
Душу защитит
Лишь Твой Святый Дух, словно Святый щит.

Боже, Ты бы мог взгляд свой отвести,
Глядя на мои грешные пути.
Пощади, прости!
Гоже ль доброту падшим не нести?

Авва, милосерд Ты к своим рабам.
Протяни сейчас и к моим губам
Нить спасенья! Нам
Сил прибави, чтоб верным течь словам.

Лишь к Тебе душа вся обращена,
Милостью твоей выжила она
И теперь без сна
Восхвалять Тебя, грешная, должна.

Адова пред мной встала западня,
Но явил ты мне свет иного дня.
Я живу, храня
Благодарность: Ты не отверг меня!

Шала своего не избавлюсь коль
Или скажешь Ты, что я грешен столь –
Скорбная юдоль
Ждёт меня. Но Ты лишь одно дозволь:

Шаг за шагом чтоб подходить к Тебе,
О греховной вдруг позабыть гоньбе,
Об иной судьбе
Думать: о благой ангельской трубе.

Ибо, кто сии вирши сочинил,
Сам себя узнал, не жалел чернил
И себя казнил,
Господу отдав весь остаток сил!