Смерчами звездными кропим,
С клеймом небесного пожара,
Грозою смятый серафим, –
Он пал на грудь земного шара.
Шесть крыл его, за парой пара,
Смыкали рифмой боль обид,
И зноем песенного дара
Не остывал аэролит.

И, звездной памятью храним,
Сквозь сумрак плоти, муть кошмара,
Небесный Иерусалим
Ему светился, как тиара.
Взлететь! Но давит Божья кара,
И песня мучит – не крылит.
И страх томит, чтоб ржой нагара
Не остывал аэролит.

И он срывался в гам и дым
Филадельфийского бульвара,
И Страшного Суда над ним
Звучала медная фанфара,
И ночью, в звездных сферах бара,
Лазурным спиртом весь облит,
Гудя и разгораясь яро,
Не остывал аэролит.

Всё минуло... Но слиток жара,
Что встал среди могильных плит,
Клянется нам: в душе Эдгара
Не остывал аэролит!