Кони гремят за Тверскою заставой,
Давит булыгу дубовый полок:
Ящик, наполненный бронзовой славой,
Сотней пудов на ободья налег.

Пушкин вернулся в свой город престольный –
Вечным кумиром взойти на гранит,
Где безъязычный металл колокольный
Недозвучавшую песнь сохранит.

Через неделю вскипят орифламмы,
Звезды и фраки склонятся к венцам,
Будут блистать адъютанты и дамы,
И Достоевский рванет по сердцам...

Кони гремят по бугристой дороге;
Вдруг остановка: подайся назад;
Наперерез – погребальные дроги,
Факельщик рваный, – "четвертый разряд".

Две-три старушки, и гробик – старушкин,
Ломкий приют от несчастий и скверн,
С тою, которой безумствовал Пушкин,
С бедной блудницею – Анною Керн.

Две-три старушки и попик убогий;
Восемьдесят измочаленных лет;
Нищая старость, и черные дроги;
Так повстречались Мечта и Поэт.

Но повстречались!.. Безмолвье забвенья –
Как на измученный прах ни дави, –
Вспомнят мильоны о Чудном Мгновеньи,
О Божестве, о Слезах, о Любви!