АЛЕКСЕЙ ПАРИН
р. 1944, Москва
Сын академика В.В. Парина, выдающегося ученого, одного из соавторов Даниила Андреева по "Новейшему Плутарху" (напоминаем, что книга эта была сочинена во Владимирской тюрьме). В 1961–1966 годах учился на биологическом факультете МГУ, защитил диссертацию, но с 1973 года ушел в литературу – печатался как поэт-переводчик. С 1974 по 1978 год работал редактором в издательстве «Художественная литература». Издал в своих переводах многое; составил ряд серьезных поэтических антологий, отличающихся редкой непредвзятостью и хорошим вкусом; издал также авторскую антологию французских поэтов позднего средневековья и раннего возрождения – первую на русском языке и по сей день единственную в своем роде. С 1985 года выступает в российской и зарубежной печати как оперный и музыкальный критик (за десятилетие появилось более трехсот его статей на эту тему). Собственные стихи Парина изданы двумя книгами ("Избранные стихи", М., 1990 и "Интерлюдии", Фрейбург, с параллельным немецким переводом). Известен также как автор нескольких оперных либретто, как постоянный ведущий программы "И музыка, и слово" на радиостанции "Эхо Москвы". От себя добавлю, что переводы с французского у Алексея получаются на порядок выигрышней, чем с любого другого языка. Если б у меня были хоть какие-то догадки, почему это именно так, я бы их скрывать не стал. Однако сим фактом обязан поделиться – как и тем, что причин оного факта не вижу.
ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА
(1304–1374)
* * *
Когда любовь, как червь, точила ум
И дух мой жил надеждою подспудной,
Петлистый след искал я, безрассудный,
На гребнях гор, покинув жизни шум.
Не выдержав невзгод, я стал угрюм
И в песнях сетовал на жребий трудный,
Но нужных слов не знал, и дар мой скудный
В те дни невнятно пел смятенье дум.
Под скромным камнем пламень скрыт огромный.
Когда б, стихи слагая, вслед за всеми
Я к старости степенной путь держал,
То слог мой хилый силой неуемной
И совершенством наделило б время –
И камень бы дробился и рыдал.
ГИЙОМ ДЕ МАШО
(1300–1377)
О ТЕХ, У КОГО НЕТ ДЕНЕГ
С отрадами расстанься, коли хвор
И боль терзает кости и хрящи,
Коль ноет зуб, владычествует мор,
Неистовствуют палки и пращи.
Болезнь поди попробуй улещи!
Но будь ты невредим и здоровенек,
Нет лиха злей, чем недостаток денег.
С судьбой своей я не вступал бы в спор,
Когда б изрыли кожу мне свищи,
Томила золотуха и запор,
Или чесались на лице прыщи,
Когда б кусали мухи и клещи.
Да вот беда: своей мошны я пленник.
Нет лиха злей, чем недостаток денег.
Когда их нет, вся жизнь – что грязный сор,
От злой тоски спасенья не ищи:
Друзья стыдливо опускают взор,
И сторонятся наглые хлыщи,
И нет былых отрад – ищи-свищи!
Ведь знает честный малый и мошенник:
Нет лиха злей, чем недостаток денег.
ЭСТАШ ДЕШАН
(1346–1406/1407)
* * *
Прощай, любовь, прощайте, молодухи,
Прощай, купален, рынков, бань возня,
Прощайте, пурпуэны, перья в ухе,
Прощай, гладчайшая, как стол, броня,
Прощайте, игры ночи, игры дня,
Прощайте, пляски и весельчаки,
Прощайте, птички, влекшие меня,
Прощай, Париж, прощайте, пирожки.
Прощайте, шляпы, бантики на брюхе,
Прощай, вино и сладкая стряпня,
Прощайте, гуси, рыбины, краюхи,
Прощайте, церкви, где, угомоня
Свой пыл, святые смотрят из огня,
Прощайте, дам веселые кружки!
Я отправляюсь в Лангедок, стеня.
Прощай, Париж, прощайте, пирожки.
Прощай, лежу на терньях средь разрухи –
Весь дом разграблен, словно шла резня;
Любовь теряю, как не быть не в духе,
И предо мной раскрыта западня.
Я весь в грязи, оборван, без ремня,
Ведь вся страна разорвана в клочки.
Но вымолвлю, спокойствие храня:
Прощай, Париж, прощайте, пирожки.
КАРЛ (ШАРЛЬ) ОРЛЕАНСКИЙ
(1391–1465)
* * *
Мой друг Этьен Ле Гу, номинатив,
Недавно, мысль спрягая в оптативе,
Хотел испить восторг в копулятиве,
Но боком ему вышел генитив.
Он шесть дукатов поместил в датив,
К подруге обратился в вокативе –
Мой друг Этьен Ле Гу, номинатив.
Внезапно встретил он аккузатив,
И, хоть была одежда в аблативе,
Проворно из окна в суперлативе
Он прыгнул, палок получив в пассив, –
Мой друг Этьен Ле Гу, номинатив.
ФРАНСУА ВИЙОН
(1431 – после 1463)
БАЛЛАДА ПОВЕШЕННЫХ
Потомки наши, братия людская,
Не дай вам Бог нас чужаками счесть:
Господь скорее впустит в кущи рая
Того, в ком жалость к нам, беднягам, есть.
Нас пять повешенных, а может, шесть,
А плоть, немало знавшая услад,
Давно обожрана и стала смрад.
Костями стали – станем прах и гнилость.
Кто усмехнется, будет сам не рад.
Молите Бога, чтоб нам всё простилось.
Вас просят братья – жалоба простая
Пусть вас проймет, хоть судьи нашу честь
У нас украли. Мы взываем, зная:
Людей с холодной кровью в свете несть.
Простите нас, нам жизни не обресть.
Того, кто был Мариею зачат,
Молите, чтобы горемычных чад
От ада упасла его всемилость.
Мы мертвые, и души в нас молчат.
Молите Бога, чтоб нам всё простилось.
Нас раздувала влага дождевая,
Мы ржавели под солнцем, словно жесть,
Нам бороды рвала воронья стая
И силилась глазницы нам проесть.
Нельзя вовеки нам ни встать, ни сесть –
Качаемся, круженью ветра в лад.
Точь-в-точь наперсток, остов наш щербат.
Сорочье племя всласть повеселилось.
Не будьте глухи, брата молит брат.
Молите Бога, чтоб нам всё простилось.
Исус, водитель человечьих стад,
Ты нас храни, чтоб не попали в ад –
Нам дела с ним иметь не приходилось.
О люди, сбросьте суеты наряд,
Молите Бога, чтоб нам всё простилось.
МАРГАРИТА НАВАРРСКАЯ
(1492–1549)
* * *
Приправа смерти пряна и остра
И тело жжет до самого нутра.
Кому ее не хочется хлебнуть?
Ведь только смерть дает душе прильнуть
К сосуду очищенья и добра.
Утратив брата, вслед за ним сестра –
Ей смерть была страшна еще вчера –
Свой хлеб скорее жаждет обмакнуть
В приправу смерти.
Она душой спокойна и бодра
И чувствует, что ей теперь пора
К Спасителю идти в последний путь,
И нетерпенье ей стесняет грудь.
Она губами тянется с одра
К приправе смерти.
ЖАН АНТУАН ДЕ БАИФ
(1532–1589)
ПРИДИРЧИВЫМ КНИГОЧЕЯМ
Ища земных похвал, что изберу предметом?
Петь гимны Господу опасно в наши дни,
Пустым ославят, чуть о страсти намекни,
Сатиру напиши – всяк скажется задетым,
О бедах роковых запрет писать поэтам:
Вельмож измучит стыд, что тут виной они;
Что до пастушьих игр и сельской болтовни –
Сей суетной предмет давно отвергнут светом.
Комедию, увы, немыслимо представить
На нашем языке. Скажите, чтоб доставить
Всем удовольствие, как дело мне начать?
Что ж, если не сдержать писательского зуда
И к непостижному влечет тебя отсюда,
По-дружески тебе советую: молчать.
ГИЙОМ АПОЛЛИНЕР
(1880–1918)
МОСТ МИРАБО
Сена течет под мостом Мирабо мимоходом
Наша любовь течет
Надо ль мириться с печальным исходом
Помнить что радость приходит на смену невзгодам
Ночь приходи здесь тебя ждут
Дни уходят а я всё тут
Руки сомкнем прояснятся усталые лица
И над рекой возведем
Мост наших рук Под него устремится
Взглядов немеркнущих медленных волн вереница
Ночь приходи здесь тебя ждут
Дни уходят а я всё тут
Прочь устремится любовь за водою текучей
Прочь устремится любовь
Вяло течение жизни тягучей
Яростны в сердце удары надежды живучей
Ночь приходи здесь тебя ждут
Дни уходят а я всё тут
Дни проплывают и год проплывает за годом
Канувшим дням и любви
Вспять не вернуться как льющимся водам
Сена течет под мостом Мирабо мимоходом
Ночь приходи здесь тебя ждут
Дни уходят а я всё тут
ЖАК РУБО
(р. 1932)
СЮИТЫ ДЛЯ ВИОЛОНЧЕЛИ СОЛО
из вара времени вдруг вырван голос
не голос линия длины набросок
вслепую взятый чувства отголосок
чтоб воздуха пространство раскололось
на белых нотах дня твердит без речи
на черных нотах ночи лезет выше
одновременно он и сад и ниша
веков иззябших голос человечий
твердит в моем нутре могила мрак
скользит под сумерками остье пуха
смола скользит скользит и плачет жак
я был как мрак в смолу вошедший глухо
за голосом еще один молит-
ва тень замок которым я закрыт
ТЕНЦОНА
ах, Гвидо, время их не два ль в одном
"снег белый пал без ветра наконец
был воздух тих когда заря слетела
величье жен и праведных сердец"
время как песнею неомертвелой
исходит от тебя, мгновеньем чуда
"любовь откуда кто ее творец
и мощь и сласть и смерть ее откуда"
в ином что гнило то исчезло в мари
любовь Мандетты и любовь Джованны
их губы их наряды их меха
глаза их были сини ль серы кари
что за слова цветы их волновали
что за могилы разве кто расскажет?
ЭЛЬЗА ЛАСКЕР-ШЮЛЕР
(1876–1945)
МОЛИТВА
Повсюду я разыскиваю град,
Где ангел на часах стоит у врат.
Громаду крыл его бескровных
Я на плечах несу, как клад.
Его звезда – меж дуг моих надбровных.
Привычна мне ночная мгла.
Любовь как дар я миру принесла,
Чтобы вдохнуть биенье жизни в плоть.
Бессонницей себя я извела,
Но каждый вздох мой охранял Господь.
Господь, покров твой – мой надежный дом.
Я – донный слой в бокале шаровом.
Когда ты всех навеки успокоишь,
Меня не бросишь в хаосе пустом
И новый шар вокруг меня построишь.
ПАУЛЬ ЦЕЛАН
(1920–1970)
ДВОЯЩИЙСЯ ОБРАЗ
Пусть твое око в каморке станет свечой,
взгляд фитилем,
пусть буду я слеп настолько,
чтобы его зажечь.
Нет, постой.
Явь пусть будет такой:
выйди-ка ты за порог,
сон свой пегий взнуздай,
пусть копыта его потолкуют
со снегом, который один и остался
от вершины моей души.
ФУГА СМЕРТИ
Черная влага истоков
мы пьем ее в полдень и утром мы пьем ее ночью
мы пьем ее пьем
мы в небе могилу копаем там нет тесноты
В доме живет человек он змей приручает он пишет
он пишет в Германию письма
Волос твоих золото Гретхен
он пишет спускается вниз зажигаются звезды
он псов созывает свистком
свистком созывает жидов копайте могилу в земле
кричит нам сыграйте спляшите
Черная влага истоков мы пьем тебя ночью
мы пьем тебя утром и в полдень
мы пьем тебя на ночь
мы пьем тебя пьем
В доме живет человек он змей приручает он пишет
он пишет в Германию письма
Волос твоих золото Гретхен
Волос твоих пепел Рахиль
мы в небе могилу копаем там нет тесноты
Он рявкает ройте поглубже
лентяи живее сыграйте и спойте
он гладит рукой пистолет глаза у него голубые
поглубже лопату живее сыграйте веселенький марш
Черная влага истоков мы пьем тебя ночью
мы пьем тебя в полдень и утром
мы пьем тебя на ночь
мы пьем тебя пьем
В доме живет человек волос твоих золото Гретхен
волос твоих пепел Рахиль он змей приручает
Кричит понежнее про смерть
а смерть это старый немецкий маэстро
кричит скрипачи попечальней
и ввысь воспаряйте смелей
там в небе могилы готовы там нет тесноты
Черная влага истоков мы пьем тебя ночью
мы пьем тебя смерть это старый немецкий маэстро
мы пьем тебя на ночь и утром мы пьем тебя пьем
смерть это старый немецкий маэстро
глаза голубее небес
он пулей тебя настигает без промаха бьет
в доме живет человек волос твоих золото Гретхен
он свору спускает на нас
он дарит нам в небе могилу
он змей приручает мечтая
а смерть это старый немецкий маэстро
волос твоих золото Гретхен
волос твоих пепел Рахиль
ГУННАР ЭКЕЛЁФ
(1907–1968)
ОМОВЕНИЕ
О дай мне воды
не для питья
для омовенья
Я не требую масла
Дай мне чистой воды
Видишь черви плодятся у меня под мышками
в ранах меж левым бедром и правым
Прободаются гнойники
Кожа сходит слоями с подошв
Дай мне воды твоей для омовенья
масла не надо мне твоего
я его отвергаю
Дай мне воды